|
«Это всего лишь сон, очень-очень страшный сон...» — Однако ж, сознание не поддавалось самоубедительным уговорам, а вся кровь, что еще мгновение назад колотилась во всем теле, отхлынула, оставляя ледяное оцепенение.
Девочка лежала на пожухлой, совершенно иначе, нежели в родных лесах, пахнущей траве. Окружающий мир был наполнен неясным, но физически ощутимым страхом. Был ли он заключен в слишком медленном течении воздуха меж неподвижных, застывших древесных крон, или же свивал шагами невидимок сероватое марево блеклых печальных цветов.
С трудом сев, Шадэ чутко внимала странному лесу. К ее удивлению и не совсем понятному облегчению, книга — виновница злополучного путешествия, лежала подле, припавшая паутиной и пылью.
Этого места эльфийка никогда не видела, ни одна из прочтенных книг не давала представления о расположении безжизненного уголка этого мира. Корявые, словно корчащиеся в немой агонии серые стволы деревьев едва ли знали нежность света, травяной покров был темен и лишен свечения жизни. Лес казался призраком, изучающим одинокую фигурку не прошенной гостьи тысячами блеклых зеленоватых болотных огоньков.
— Далеко же я от дома... — Севшим голоском прошептала Шадэ. Подобрав злополучную книгу, она поднялась и огляделась. Чаща казалась покинутой, словно приют одиночества, но это впечатление было обманчивым: призрачные тени мелькали меж искореженных деревьев, поскрипывая безжизненными изломанными ветвями, а редкие порывы колючего, пробирающего до мурашек, ветра, доносил откуда-то из-под подступающего тумана поистине ужасающие звуки.
Шадэ сделала несколько неуверенных шагов в сторону от приютившей ее прогалины — и едва не подвернула босую ногу. Корни змеились по земле замысловатыми капканами, грозя спеленать и утащить любое живое существо в наступающую белесую дымку.
Туман... Его блеклая полоса неторопливым сытым зверем ползла по лесу, поглощая огоньки, запутавшихся в бесцветных лентах трав светлячков.
«Туман идет от водоемов... — Размышляла девочка, с печалью вспоминая искрящуюся дымку, поднимавшуюся от водопада в Дарнассусе и растворяющуюся в лиловых сумерках. — Надеюсь, что здесь есть озеро или река... Где вода — там наверняка кто-то живет...
Осторожно ступая, эльфийка двинулась навстречу ластящемуся к земле невесомому пологу. И цель оказалась куда ближе, чем могла бы предположить юная странница — всего несколько десятков шагов привели ее к почти осыпавшейся стене, жадно пожираемой все тем же бесцветным, как и весь этот мир, плющом.
Изящная изгородь, бывшая некогда настоящим кружевом, провалилась и осыпалась. Таких строений девочка не видела никогда в жизни: давший трещины, но еще сохранивший белизну, камень стен вздымался к алой куполообразной крыше; стрельчатые окна, лишенные теперь стекол, слепыми глазницами созерцали опасный сумрак вовне.
Миновав разбитую арку, девочка покинула негостеприимные руины, то и дело натыкаясь на поломанную мебель. Кое-где загоревшийся любопытством взгляд обнаруживал почти рассыпавшиеся книги, частью истлевшие, частью испорченные влагой. Пройдя еще с десяток шагов в пределах ограды, Шадэ нашла крепкий сундук, ставший вместилищем, но не пресловутых сокровищ, а чьих-то вещей. Ловкие руки эльфийки выудили из покосившегося обитого стальными полосами короба пропахший плесенью, но еще крепкий плотный плащ и пару великоватых сапог искусной выделки, знавших лучшие времена. Среди черепков посуды и осколков ваз на самом дне сундука покоился короткий клинок на перевязи. Золотое шитье потускнело и почти истаяло с гладкой, покрытой темными пятнами ленты.
Несколько раз топнув ногой, эльфийка довольно фыркнула. Обувка была слишком непривычной, большой и неудобной, однако, даже на каблуках идти дальше было куда лучше, чем сбивать босые ступни о корни деревьев. Меч, взрослому мужчине послуживший бы полуторным клинком, Шадэ непривычно бил по спине, болтаясь поверх плаща. Расстаться с этой находкой она не захотела, хотя и понимала, что, скорее всего, он так и останется в потемневших от времени ножнах, пусть и в минуты самой страшной опасности.
Ноги с непривычки заплетались — вот так, выписывая довольно замысловатые, почти танцевальные коленца, девочка неожиданно вышла на неширокую мощеную дорогу, заподозрить которую в поросли белесой жесткой травы было почти невозможно.
Книга в руках засветилась, словно бы одобряя избранный путь. Шадэ сердито приложилась ладонью по обложке, хотя тут же маленькие пальчики утешительно погладили травленый на кожаном переплете рисунок. Вздрагивая от перестука собственных каблуков, она наугад пошла за туманом. Тот схлынул, оставляя очевидной разоренную, некогда обитаемую местность. Лес, теперь казавшийся замершим, деревья, обступающие неприметную дорогу скрюченными изваяниями...
Но более всего Шадэ досаждала непривычная, жуткая тишина. Кроны древ Тельдрасила всегда полнились жизнью, неугомонные птахи селились в них годами, и их пернатое потомство каждую весну наполняло лес замысловатыми песнями и звонкими играми. Окружающая же чаща больше походила на позабытое потомками мрачное капище, уродливую пародию на священные курганы, — в легендах такие места населяли призраки, баньши и те, кто служит неистребимой Плети.
Эльфийка ускорила шаг, едва понимая — чудятся ли ей шорохи и шипение, червоточиной вгрызающееся в обманчивое затишье, или же со всех сторон что-то надвигалось, раздирая тишину, словно ткань, резкими рывками, нагнетая и без того граничащую с истерикой панику.
Дорога не пропадала, травы оставляли каменные проплешины, нарочно свиваясь вокруг неудобной обувки. Пару раз девочка падала, путаясь в плаще, получая в отчаянной спешке подсечку сползшими до самой земли ножнами. Быстрый шаг давно уже превратился в бег.
«У страха глаза велики, — поговаривал наставник юных друидов, едва вернувшихся с испытаний духами. — Слушаешь, бывает, лес, а мстится, будто то не Древень идет, а дракон уже спешит вырвать Великое Древо вместе с корнем. Учитесь звуки ночи понимать... Не создала природа того, чего стоит бояться ее истинным детям. И лишь собственных творений, происков собственной гордыни и ошибок стоит бояться... Не упокоеные же души и алчущие крови и смертей твари — плоды злого умысла, рожденные нарушающими законы жизни существами... Людьми ли, или же старшими народами, мудрыми ли племенами или теми, кто слывет гостями этого мира...»
Когда-то слова эти могли успокоить, и страхи были понятны, но сейчас сердце заходилось хвостиком перепуганного олененка. Оглохшая к гласу разума, девочка устремилась вперед, почти теряя нить дороги.
Из этого состояния ее вырвал протяжный низкий рык за спиной, ноги будто примерзли к земле, а сама эльфийка, преодолевая головокружение, обещающее спасительное забытье, стала медленно оборачиваться.
Огромный, почти белоснежный в окативших мир сумерках, волк под седлом презрительно выдыхал горячий воздух прямо в лицо Шадэ. Глаза зверя полыхали алым из-под богатого стального налобника. А на спине ездового хищника сидел... Девочка резковато задрала голову, чтобы удостовериться точно, — глаз не обманули, седоком был эльф, вот только...
Всадник ловко соскочил на землю, в его руке сверкнул полумесяц кинжала.
Заставляя тело двигаться, Шадэ отмахнулась слабеющими руками от мягко ступающего силуэта. Ком в горле свел на нет даже бесполезный крик. Шаги делались будто в вату, а удары каблуков взвинчивали нервы еще сильнее, девочка вздрагивала, пятясь, — и совершенно позабыв о неудобном клинке за спиной...
| 
899
0
