|
Якен резко сбросил тяжелую дремоту. Она навалилась незаметно, заставляя сначала искать опору утомленной дорожным мешком спине, потом и плечи стали опускаться, словно это самое утомление приняло образ толстого гнома, что оседлал шею барда, а потом слиплись веки, прикрытые «на чуток, буквально на секундочку»...
Сильвер потер глаза и оглядел стоянку отряда. Сон был тревожным и образы его обостряли и без того взвинченное обстановкой восприятие. Но нет, ВОт у костра пригрелся Аксель, баюкая подвязанную руку на широкой ленте бинта, вот Карос, безобидный до истерического смешка — малефикар, видящий сны в Тени, — приятные, судя по скуповатой блеклой улыбке, кривящей бескровные губы мужчины.
Ренгар из Ривейна, вытянувшись всем своим мощным телом, казался ещ более умиротворенным, но Якен готов был поспорить на десяток золотых — гигант не то что не спал, он даже понятия не имел, как можно отдыхать по-настоящему. В кольце его руки, величиной едва не с эту самую руку, простужено и беспокойно сопела эльфийка.
Осторожно подойдя к будущим караульным, орлесианец уже было потянулся рукой к плечику Нив, но передумал. Глаза барда лукаво блеснули. Слишком темные времена, слишком мало было радости в Ферелдене — отчего же не привнести ее в круг отряда? Невинная шалость способна разрядить тягостную обстановку.
Присев на корточки, Сильвер склонился к мордахе воришки как можно ближе и, ласково обводя кончиками пальцев контур острого ушка, зашептал подходящие по случаю милые глупости и возвышенности профессионального любовника. Едва Нив открыла глаза, как бард окончательно вошел в образ.
— Ты была прелестна этой ночью... — Воодушевленно плел орлесианец, изобразив крайне удовлетворенную улыбку.
Нив выпала из сна тяжело, не в полной мере осознавая, что то, что она видит своими круглыми и туманными от неполного пробуждения глазами — реальность. Но стоило смыслу сказанного орлессианцем достичь все еще дремлющего сознания, девушка сделалась пунцовой, потом мгновенно побелела, и ее почти детское личико исказилось гримаской презрения и обиды.
— Неужели твои ухаживания столь незаметны, что я не могу припомнить ни одного поцелуя, шем? — съязвила эльфийка, смерив мужчину скептическим взглядом, выученным еще в бытность Хайеверской приживалкой дома терпимости. Девушки там были гордые, цену себе знали. Воришка фыркнула победно, потому как, ответить бард мало, что мог.
— Ладно, шучу я! Вы все такие угрюмые... Разбуди своего большого друга, девочка. Вам пора бы дать выспаться и мне, между прочим.
Бесцеремонно подтянувшись на твердой, как скала руке ривейнца и оказавшись аккурат вровень с головой Ренгара, Нив забалансировала на ладошках, заглядывая в лицо мужчины, прикидывая, спит он или нет.
— Эй, мой узколобый друг, пора бы принять ночную вахту, — эльфийка обернулась к барду, полагая, что он оценит эту ее выходку, но малейшего движения стальных мышц Ренгара хватило, чтобы девушка потеряла равновесие и, пискнув, начала скатываться, цепляясь за плечо и шипя на манер кошки с прищемленным хвостом. Палач поднялся и совершенно спокойно проследовал на место. Усевшись около костра, он потрепал Йотуна за ушами, слабо ухмыльнувшись каким-то своим далеким мыслям.
Хитрый бард совершенно не собирался заворачиваться в дорожный плащ и проваливаться в небытие сна. Якена терзало неуместное или уместное — по случаю, — любопытство. И удовлетворить его можно было единственным доступным в данный момент способом.
— Мы еле знаем друг друга, но уже должны сражаться спиной к спине... — Несколько тоненьких, очищенных кинжалом веточек канули в голодном пламени костерка, успевшего попригаснуть, — Есть желание рассказать, чего стоит ожидать от компаньонов? Жизнь — штука удивительная и я почти не сомневаюсь, что наши пути сошлись не просто так. Однако, Создатель может и развести судьбы, лишь бы не кровавым подбоем было украшено дорожное одеяние. — Якен улыблся, но взгляд бард оставался холодным, внимательным и даже отчасти не отражали и тени эмоций, свойственных го подвижному красивому лицу.
— Для того чтобы узнать тебя получше, мне пришлось бы с тобой сразиться, лучник. Но, боюсь, мы с тобой из разной категории. Так что я тебе скажу лишь то, что тебе нужно знать. Мое имя Ренгар, Ренгар из Ривейна. Также кличут Палачом за... — взгляд воина обласкал внушительную секиру, — ну, ты понял. Наемник с двадцатилетним стажем. Участвовал в войне орлесианцев и ферелденцев на стороне последних. — Ренгар улыбнулся, но эта улыбка больше напоминала оскал.
— Ну а ты, Рыжик? Расскажешь нам о себе, честная ты наша трудяга? — обратился Палач к надувшейся эльфийке, сидящей рядом.
Строить оскорбленную невинность имело смысл, пожалуй, лишь перед не ведающим ничего храмовником да магом, которому дела до жизни эльфийки не было, а вот Ренгар, который уже не в первый раз откровенно тыкал воришку родом ее деятельности, запросто и в самом скором времени мог бы схлопотать хороший тычок в исполнении этой самой воришки, наполненный праведной (кто бы мог подумать!) ярости.
Но пока гигант удостоился лишь щипка, впрочем, тот был ему, как комариный укус.
— Разговаривать с шемленами о достоинствах происхождения нашей высшей расы? Вот уж нет, — Нив изобразила весьма оскорбительный жест, почерпнутый у портовых наемников, выражая, тем самым, пренебрежение, пусть и напускное, к собравшимся у костра. — А что до труда... Прости, мой узколобый друг, я не умею махать колуном и не рождена таскать заказанные за баснословные деньжищи трупы всяких обозначенных персон. Так что прояви уважение, каждому, так сказать, по способностям.
Нивиэль, конечно, язвила, но присела на обломок все же поближе к Ренгару, так, чтобы бедром чувствовать тепло его тела. Тоненькие пальчики скованной руки лежали так близко от ладони ривейнца, что захоти девушка, сумела бы коснуться ее, едва передвинув свою руку.
— Забавно слышать о «высшей» расе от девчушки, смотрящей на тебя снизу, — хохотнул Ренгар, — а если по правде, — лицо наемника стало серьезным, — нечего кичиться принадлежностью к какому-либо народу. Кем бы ты ни был, где бы ты не родился и чьим бы родственником не являлся — то, что ты есть, определяется в первую очередь твоими делами, заслугами и поступками. Я знавал несколько очень достойных эльфов, однако видел и эльфийский сброд. Так, впрочем, и среди людей, а по-хорошему — гномы и кунари дополнят весь список.
Язвительность эльфийки давно перестала его раздражать, оставляя лишь легкую веселость и... сочувствие. Нет, жизнь Палача тоже была далеко не легкой: выживать ему приходилось в одиночку, полагаясь только на свое упорство, волю и навыки... и Честь. Но кто сказал, что жизнь Нив была проще?
Отвлекшись, гигант обнаружил Кароса, покинувшего кокон своего плаща и подсевшего к костру. Ренгар слегка прикрыл глаза, наблюдая за малефикаром из-под полуопущенных век. Правая рука, словно невзначай, придвинулась чуть ближе к лежащей на земле секире.
— А я знавала куда более умных людей, — запальчиво подхватила Нив, в тот же момент сожалея о вырвавшихся словах: обижать ривейнца она не хотела, но было уже поздно, — которые не кидаются за кем-то из-за жалких медях и дырявого кошеля... — Девушка невольно сжалась, ожидая, что воин замахнется. Ничего не произошло, и о причине гадать не пришлось: Нив отлично ощущала эту самую неприязнь, адресованную не ей, конечно, а магу, явно собравшемуся поддержать беседу.
— Не найдется ли чего-нибудь полезного для руки старика? Дочь лесов, окажи милость и посмотри, кажется, я оплошал в сегодняшнем бою... — Голос Кароса был мягок, вполне соответствуя обрзу немолодого и мудрого заклинателя, однако, покосившись на творение рук и мыслей его, Нив встряхнула головой, словно отгоняя наваждение. Малефикар оставался опасен. Возможно, не для нее.
— Найдется, шем. Да и господина храмовника стоит проведать, он затих еще до того, как мы уснули. — Эльфийка принялась рыться в сумке. То, что маг вызывал явное неудовольствие со стороны Ренгара, немного забавляло воришку и она решила отыграться за нравоучения, дергая цепь и принуждая наемника следовать за собой. Склянка с довольно действенным эликсиром должна была облегчить боль в руке, но панацеей не была. Иная помощь состояла в чистой корпии и терпении самого пациента.
— Маг в лавке Денерима говорил, что любую рану стоит промыть прежде, чем употреблять его средство, так что сударь магик, в котле должна была еще оставаться кипяченая вода, прошу. — Дернув цепь еще раз, Нив повела Ренгара к вытянувшемуся на плаще храмовнику. Узкая ладошка коснулась покрытого испариной лба. Дело было скверно, особенно, судя по бледному лицу мужчины и дрожи, сотрясающей его тело, хотя, это могло, в равной мере, быть признаком борьбы организма, на что и уповала воришка.
Проведав воина Церкви, Нивиэль вернулась к своему месту и опустилась на простланную на камне курточку. Очередь ночного дежурства только начиналась, а спать хотелось даже больше, чем накануне, когда девушка забылась тяжелой дремотой после боя.
Ренгар так же занял покинутое место, всем своим видом давая понять, что диалог с малефикаром его, мягко говоря, удручает. Да и орлессианец, ловкий малый, очевидно, не особо сознавал, в каком незавидном положении оказался отряд. Ну да ладно, этот хоть не пользовался проклятым искусством кровавых ритуалов...
— А ты знаешь песни эльфов? — вдруг сонно пробормотала эльфийка, усиленно потирая слипающиеся глаза, обращаясь к Якену. — Спой что-нибудь, если хочешь, конечно...
Однако, ничего расслышать она так и не успела, сон имел над телом воришки гораздо большую власть, чем любопытство, которое вызывал в ней орлессианский бард. Нив, несколько раз особенно сладко зевнув, свернулась клубком, доверчиво забившись под руку ривейнца.
Пальцы воина коснулись головы эльфийки, потрепав рыжие волосы. Да, вот в такие моменты, когда она не кривлялась и не пыталась язвить, к месту и не очень, девушка выглядела довольно мило. Опять же, пока не откроет рот.
***
Лагерь пребывал в относительном покое, в то время, как по восточному туннелю, ориентируясь на выкрики шамана и слабый отблеск далекого еще огонька, двигался внушительный отряд искореженных скверной существ во главе с заходящимся хохотом колдуном и огром.
Первая стрела разворотила и без того скудный костерок, заставив всех, кто грелся в круге тепла и света, буквально подскочить. Нивиэль оказалась со сна очень медлительной и, то ли оступившись, то ли запутавшись в намотанной на запястье цепочке, схлопотала стрелу глубоко под ключицу, охнув и тотчас обмякнув. Она повисла на связке безмолвной куклой, лишив отряд еще одного защитника — раненый и ослабевший храмовник едва мог приподняться с земли, но рука его не могла удержать меч. Огр радостно взревел, заметив выделяющуюся фигуру Ренгара, и рванул к нему.
Стрелы барда были ему нипочем, впрочем, как и заклинания малефикара. Орг был нежитью, бескровной и жаждущей лишь разорвать противника. Управлял гигантской рычащей тушей невысокий генлок, истово размахивающий костяным посохом вне пределов досягаемости стрелка и мага. Более двух десятков гарлоков с улюлюканьем и визгом двигались через неширокий проход под прикрытием туши огра, предвкушая скорую расправу.
|
994
0
