|
Тэмиэль почти физически ощутил ледок, сковывающий юную душу. Девочка окаменела под его невесомым касанием, застыла, скрывая полный недетской скорби пополам с надеждой взгляд под полумесяцами густых ресниц.
— Я вынужден признать: твои вылазки могли бы стоить Серебряной Луне кровавой цены, найди твой след нежить... — Паладин говорил все так же спокойно, ласково упрекая нерадивое дитя, заигравшееся и самоуверенное, — Однако в мире должно быть равновесию — я изучил карты и нахожу, что ты проделала огромный труд, полезный в той же степени, сколь и опасный.
— Господин... — От унижения, от того, что заставляет себя произносить музыкальные звуки иной речи, значение которых — рабская покорность, Шадэ задрожала.
— Мне нужно попасть в подземелья руин, дитя... Мне нужно, чтобы ты показала мне свои тайные тропы, — Тэмиэль обхватил тонкими длинными пальцами личико эльфийки и заставил ее заглянуть в изумрудную бездну собственного взгляда. — И тогда я помогу тебе вернуться к твоему народу...
Она вздрогнула, дернулась, делая неловки шаг назад и оседая в цепкой хватке. Добавилось блеска влажным аметистам глаз, по нежно-лиловым щекам покатились слезы.
Он слушал ее прерывистое дыхание, позволяя острым коленкам коснуться пола, худенькому тельцы обмякнуть в еще удерживающих его руках. Он ощущал эти короткие теплые вздохи, они пощипывали самые чувствительные струны души эльфа, позволяя на кратчайшие мгновения осознать себя живым.
— Я говорю правду, — Теперь Тэмиэль нарушил самую допустимую осторожностью дистанцию, опускаясь подле девочки прямо на пол. Золотое шитье на алом поле смялось, смазав симметричный богатый рисунок, мантия расплылась неровным пятном.
Шадэ отчаянно хотелось ему не верить. Весь этот исходящий от паладина свет отталкивал ее, был не искренним, чужим, искусственным, и не было веры словам его носителя, но изумрудный взгляд обещал, умолял, манил, оправдывал, открывая неспокойную чуткую глубину, разбивая ледяную корочку повседневности.
Доверительная детскость взяла верх, а робкая слабая улыбка на бледном личике напомнила о первом луче обожествленного светила, играющем в застывших на ветвях каплях прошедшего дождя.
Тэмиэль позволил себе отвести взгляд, а мазнувшие по щеке пряди золотых волос из нарушившейся прически скрыли то мгновение, когда тонкие губы паладина тоже сложились в улыбку, но она была далека от обыденной радости — таким могло быть заслуженное удовлетворение. Однако, девочке об этом знать не следовало.
— Я найду причину, по которой смогу отсутствовать в столице и вернусь за тобой. Вот увидишь, совсем скоро родные леса вновь откроются для тебя, — эльф поднялся сам и потянул за собой Шадэ, ловко поддержав, прижав, окутав струящейся тканью широкого рукава худенькие плечики. Она все еще осторожничала, но эта забавная диковатость тоже оживляла неподвижность жизни Избранного.
Шадэ впитывала этот золотой облик словно заново, страшась и восхищаясь подобной красотой. Не было места таковой в лиловом сумраке лесов, не было места выверенной утонченности среди простых и открытых собратьев, избравших природу и отринувших магию. Но не оставалось и сил противостоять наваждению, тайне, окутавшей своею золотой сетью весь замкнутый мирок избалованных магов и надменных син’дорай.
Паладин сдержался, укрощая свои желания, — подчиненные воле, они схлынули, как волны моря в отлив от берега. Он снова был в башне родного дома, среди багряно-солнечного великолепия лесов Вечной Песни. Пленница в его объятиях, казалось, погрузилась в чуткий сон, едва ли сознавая, какой опасности подверглась, оделив своим доверием чужака.
— Я вернусь за тобой... — В ее мирке еще десяток ударов сердца жило эхо удаляющихся шагов. Тэмиэль выскользнул из комнатушки и исчез, оставив свою юную жертву в созерцательном одиночестве.
На узкой скромной постели лежала пропавшая книга. С потертой обложки на эльфийку взирал все тот же феникс, соединивший распахнутые крылья над головой. С великой осторожностью девочка вновь взяла свою находку в руки, словно вспоминая тот день, когда ее любопытство едва не стоило ей жизни — и, увы, стоило свободы. Книга откликнулась на прикосновение и Шади ощутила болезненный укол в сердце — раскрывшиеся страницы, заполненные изящным летящим почерком несли невероятные знания, слова, знакомые и понятные, становились извращенными формулами, сплетаясь в нити заклинаний.
Ее народ не хранил своих знаний в тяжелых фолиантах, передавая мудрость новым поколениям и обучая слушать и понимать окружающий мир. Не нуждались целители и друиды в нарушающих баланс заклинаниях, обращаясь к источнику всех жизней с просьбой, а не подчиняющим приказом.
Кому бы не принадлежал этот труд, навеки втравленный в пожелтевшие страницы, он жег детские ладошки, он тоже был источником ненастоящего света, не способного ни осветить, ни согреть. Но знания — капкан для любопытных.
Эльфийка раскрыла первый форзац и, хмурясь, всмотрелась в тонкие черты обладателя прежнего книги. Даже Тэмиэль, пожалуй, показался бы простоватым рядом с ним... Но надменность, властность — все это портило проступивший на пергаменте лик.
***
— Сын мой... — Скажи мать это иным тоном, паладин и из вежливости не стал бы отрываться от созерцания метущей дорожки сада девочки. Но что-то в голосе главы дома насторожило его. Он отпрянул от окна, возможно, даже слишком поспешно, обернулся — да так и застыл, наблюдая самую ужасную картину с момента гибели отца. Некрасивая морщинка черканула высокий ровный лоб леди Велены.
— Политика? — Внутреннее волнение Тэмиэль уже очень давно научился маскировать.
— Твой брат попал в плен почти на границе, в Астранааре. — Паладин крепко зажмурился, ощущая, как горло сжимает спазм. Наверное, он бы закричал, будь подле брат или отец.
— И помощи нам ждать не приходится. Мы в опале, сын мой. Ты сам прекрасно знаешь, какие слухи ходят о семье, в которой есть такие драгоценности, как ты. Тэмиэль, ты блестящий дипломат, у тебя было великое будущее! — Трагичность, несколько переигранная, но искренняя от настоящего страха, возвысила дрогнувший голос матери. — О, если бы твой брат обладал хотя бы толикой твоего ума!
— Матушка! — Хотя голос эльфа и был спокоен, женщина осеклась и оборвала очередную речь о разнице меж сыновьями. — Вам же прекрасно известно, что Тэмар служит вашим идеалам и интересам куда лучше, чем это удается мне здесь, в этой золоченой клетке. Лор’Темар Терон прекрасно справляется с некогда возложенными на него обязанностями...
— Увы, мой сын, я, как и мой отец, и отец моего отца, никогда не признаю власти иной той, что дана по праву крови. Но ты прав, Роммат тоже стал слишком подозрителен! А уж теперь... Тэмара назвали предателем! Перебежчиком! Наш принц...
— Матушка! — зашипел Тэмиэль, обводя настороженным взглядом погруженную в полу мрак залу. — Я отпустила слуг. Мы с тобой, с величайшего разрешения Терона сегодня же покинем город — или нас с позором вышвырнут за ворота, лишив не только чести, но и жизни. Подумать только, твой отец был другом Регента. Как быстро забываются кажущиеся такими нерушимыми узы...
— Но почему? Уже ли Регент обвинил тебя, меня? Тэмар пропал, к чему здесь связь в принцем?
— Проклятый Альянс! — Велена с силой саданула по тонкой столешнице и едва не смела с нее кубки из текучего темного стекла. — Астранаарские друиды возвестили Круг Кенария. Его отправили в Шаттрат.
— Но где Шаттрат, а где — Крепость Бурь! — Нет, матушка, здесь нужен был лишь только повод и они его получили. Слухи не из чего не возникают. Позволь, я попытаюсь поговорить с Регентом. Возможно, я сумею убедить его помочь — ведь для Серебряной Луны Тэмар — герой, а не предатель.
Тэмиэль знал, что леди Велена не станет возражать — более того, она считала, что подобные беседы подтолкнут решение старшего сына вмешаться и отсрочат неизбежное. Но паладин уже не в первый раз получал осторожные предупреждения. Глава их дома в своей гордыне ослепла, открывая многим посторонним в изысканном блеске залов тайны и артефакты, ценность и происхождение которых невозможно было бы перепутать...
Но не так страшило паладина изгнание. Гнев принца, истинного владыки своего народа, — вот то, что заставляло четкие мысли Тэмиэля путаться и рассыпаться пеплом надежды. Конечно, Кель’тас имел и других марионеток в столице, однако ж вспыльчивая натура наследника рода Солнечных Скитальцев была притчей воезыцах. К тому же, жизнь Тэмара все еще была под угрозой, даже если и поверить доносчику. Кенарийские друиды не стали бы увечить его, но могли ли они поручиться за жестоких и скорых на расправу сородичей из Астранаара?!
***
Золотой город уже пребывал в объятиях сумерек, когда паладин вновь переступил порог родного дома. Его статную фигуру, облаченную в алую мантию, не сопровождали слуги, никто не зажег магических лампад на ступенях большого крыльца. Родовая обитель встретила Тэмара настороженной тишиной. Леди Велена, расположившись на обитой дорогой тканью оттоманке, лениво щипала кусочки фруктов с большого блюда. Ее задумчивость была продолжением колоссальной истерики, — амбиции превратились в прах, а все, чего добилась влиятельная аристократка, рухнуло — и она с удовольствием пожертвовала бы виновным. Тэмар не был любимчиком и лишь супруг питал к нему излишне теплые и глупые чувства, потакая бесталанному отпрыску. Она же, как мать, чаяла увидеть продолжение великого рода в лице старшего сына.
Шаги затихли и женщина обреченно уставилась на Тэмиэля снизу вверх, раздраженно швырнув в горку фруктов надкушенное яблоко.
— Ее зовут Шадэ. Эту девочку, что принес Тэмар.
— Какой мне прок с того, что у этой мрази есть имя? — эльфийка резко села, требовательно уставившись на собеседника. Ее светлые глаза стали очень яркими.
— Регент оказал мне огромное доверие, матушка, и, даже не смотря на то, что нам более не благоволят здесь, и он, и магистр Роммат дали согласие помочь. Мне не кажется, что они поверили в мои рассказы, потому как чем больше я искал правды у них, тем меньше ее оставалось у меня самого... — Паладин опустился в низкое удобное кресло, — Полагаю, правящий совет помогает мне из лучшей памяти об отце, нежели воздавая моим заслугам.
— Но причем тут эта синешкурая?!
— Регент открыл мне, что девочку, которую Тэмар столь неосторожно спас в Призрачных Землях, уже несколько лет ищет ее семья, обретающаяся в Дарасусе. Она — дочь друида Элиона Астранаарского, одного из тех, кто вхож к Кенариям.
— О, только не пытайся спасти этого неудачника! — Леди Велена вскочила, — Ты жертвуешь покоем этого дома, своим положением и моим благополучием ради спасения глупца! Дай Терону жертву — и Серебряная Луна нас оправдает.
— Я получил согласие на открытие портала в Шаттрат, матушка, — Тэмиэль заговорил снова так, словно бы его и не перебивали, а значения слов матери он не расслышал и не понял, — Провидцы согласны провести переговоры. Мы обменяем девочку на моего брата.
Прежде, чем Велена смогла подобрать слова и справиться с эмоциями, отразившимися на ее надменном красивом лице безобразной маской раздражения и обиды, сумрак залы разогнал ровный мягкий свет, исходящий от правильного овала портала, открытого прямо у лестницы. За пределы поля шагнула стройная фигура, скрывающая свою личность под глубоким капюшоном.
— Вас ожидают на высочайшей аудиенции в Крепости Бурь. — Раздался холодный голос, напрочь лишенный оттенков эмоций. — Не позднее трех полных лун вы должны прибыть в Запределье.
— На аудиенцию или на суд? — огрызнулся утративший моральное равновесие паладин.
— Расценивайте это как шанс. Вам он выпал. — Последовал ответ. Незнакомец шагнул в портал и, спустя мгновение, свечение пропало.
| 
930
0
