Где-то далеко за пределами осязания обитателей Зоны.

- Синоптик, у меня для тебя две новости. Первая: как мы и рассчитывали, вертолет экспедиции потерпел крушение, но ученый и сталкер-проводник выжили. Вторая новость - оборудование уничтожено при аварийной посадке, так что им придется дожидаться курьера с Большой земли. Могу предположить, что их наниматели рисковать не будут и курьер будет пешим.

- Принято, Громобой. Я отдам приказ своим людям перехватить посылку до входа в Зону. Насчет предстоящей операции… Я нашел нужного человека. Один из лучших наших диверсантов, он получит ключ и коды уничтожения. Ты решил вопрос с проводником? Жаль, что «Ликвидаторы» полтора года назад полегли в полном составе, они бы сейчас крайне пригодились.

- Не переживай, Синоптик. Не все «Ликвидаторы» погибли. Я свяжусь с последним из них, теперь он – сталкер.

- Думаешь, согласится снова на нас работать?

- Работать – нет, но ему более чем кому-либо известно, какую угрозу несет в себе информация из Х-лабораторий. Он проведет твоего агента через Зону и проследит за уничтожением данных.

 
- Отлично, Громобой. Свяжись со мной, когда договоришься с этим бывшим военсталом.

 
-Принято, Синоптик. Конец связи.

***

Одетый в строгий черный костюм мужчина выключил запись и, откинувшись в кресле, закурил. Перехваченный разговор, по большому счету, мало что прояснял. Голоса, искаженные модуляторами, да упомянутые позывные не могли помочь опознать личности говоривших. Одно можно было сказать точно: эти двое несли угрозу всем его планам. И теперь нелишним было бы проверить списки пропавших военсталов. Палец коснулся кнопки селектора.

- Да, сэр?

- Джонатан, ситуация усложнилась. Свяжись с синдикатом, я хочу предложить им контракт.

***

Худощавая серая в сплошной стене дождя фигура неторопливо брела в сторону небольшой площади, освещенной, как, впрочем, и узкие топкие от грязи улочки, тусклыми фонарями. Высокие армейские ботинки были покрыты изрядным слоем глины, столь же крепко вцепившейся в полы прорезиненного плаща с глубоким несуразным капюшоном.

Стихия бросала крупные тяжелые капли на плечи и за спину, скатываясь по плотной ткани, но путник шагу не замедлял, не особо старательно обходя лужи на разъезженной центральной дороге. 

Остановился ходок только у трехступенчатого крыльца из щербатого бетона. Под деревянным навесом непогоду созерцательно пережидали два очевидных аборигена, одетых в не претензионные куртки, вытянутые на очевидных местах штаны и сапоги – неотъемлемый атрибут поселковой жизни.

Мужики курили, покашливали и перебрасывались короткими емкими комментариями по случаю прогнозов погоды и местной выпивки, цен в ближайшем лабазе – серая фигура шагнула левым плечом вперед, тактично не задевая ни одного из них, сохраняя атмосферу, - и скрылась за крепкой обшарпанной дверью. 

Крупная рука, затянутая в перчатку с обрезанными пальцами, дернула край капюшона вперед, сильнее стягивая ткань на лицо. Оказалось – совершенно напрасно. Света в помещении поселкового заведения было не ахти, а то, что имелось, создавало своеобразный уют. 

Путник дернул плечами, согнав ладонями отягощающую плащ влагу под ноги. Оставляя влажно-грязные следы на потрескавшейся заливке пола, новоприбывший, словно завсегдатай, прошел в зал - комнатуху метров двадцать, миновав неопрятный «предбанник», заваленный ящиками со стеклотарой. Задержался у рослого немногословного молодчика, следящего, очевидно, за покоем посидельцев, оставляя привратнику пошарпанный «макар». Нехитрая процедура досмотра удовлетворила вышибалу и, буркнув: «Проходи, не задерживайся», он потерял всякий интерес к новому посетителю.

Десяток подновленных штапиком столов, видавших закат СССР вольным стилем размещались по всему периметру, оставляя лишь небольшое пространство у барной стойки. Замусоленный прейскурант в дермантиновой обложке, очевидной ровеснице меблировки, чинно прислонился к крашеной в серо-зеленый цвет стене. Тут же болталась грызеная по колпачку шариковая ручка на веревке с неопределенным количеством узелков.

Мельком оглядев помещение, путник едва слышно фыркнул, одобрительно так, - и со стороны могло бы показаться, что дальняя дорога привела его к заветному порогу, суляшему покой и блаженство.

Бармен, он же кухарь и держатель комнат в одном лице, возник из подсобки степенно, как и подобает крепкому хозяйственнику. Одутловатое лицо мужика, почти скрытое под сизой щетиной, вид имело скучающий и равнодушный – точно таким же был взгляд из-под кустистых седеющих бровей.

На обитателя баров или на жителя бесславных близлежащих поселений новоприбывший похож не был – именно это отразилось в едва изменившемся взгляде содержателя приюта заблудших душ. Но с выводами, как известно, торопиться не стоило. В зале ошивалось достаточное количество глаз и ушей  комплектами рук-ног для нейтрализации любого недостойного поступка.

Путник снял капюшон, оставшись в темном платке, покрывающем голову до самой линии блекло-рыжих бровей. Лицо казалось простодушным, скуластым, худым, конопатым, что кукушкино яйцо, с курносым носом и тонкими бледными губами.  Белесая полосочка давнишнего шрама тревожила левый уголок рта, создавая иллюзию вечной полуулыбки. 

Глаза у пришельца в рыжем безобразии на лице казались удивительно яркими, желтовато-янтарными, но какими-то невыразительными, без искорки. 

- Вечера доброго, - голос был хрипловатым, мальчишески-ломким, - Найдется чего горячего в желудок накидать?

Бармен кивнул, выжидательно и выразительно протирая деревянную стойку серым полотенцем.

Шмыгнув носом, гостивец ловко втиснул руку под плащ и, повозившись, посопев и ругнувшись, извлек свернутые «дулькой» деньжата в хватке банковской резинки. Демонстрация была грамотной: и не подразнишь никого, и заведение не обидишь.

Отсчитав несколько мятых купюр и дождавшись одобрительного короткого кивка, путник спрятал деньги за пазуху и, развернувшись, устало пошагал к свободному столу, в тускловатый круг света, бликующего на засиженных мухами стеклах оконца.

Выбрав из стульев третий табурет, выглядевший надежней иных, рыжий конопатец стянул со спины тощий рюкзак из серой березентины и прошелся пальцами по ряду пуговиц на дождевике. 

Тяжелая от влаги ткань поползла с плеч, позволяя разглядеть прочую одежку – вытянутый воротник свитера неопределенного цвета и сероватую полоску рубашки. Из-под платка на затылке торчали рыжие вихры, схваченные полоской ткани в неопрятный короткий хвост.

Дородная дама из тех, кто живет домом, с достоинством выплыла со стороны подсобки, уверенно держа в руках большой поднос. Возраст, переваливший, навскидку, за пятый десяток, отразился на ее круглом лице печальным усталым выражением, неизменным, как образ иной сельской жительницы, держащей в натруженных огрубевших руках быт семейный так же ловко, как этот металлический блин с парящими ароматным паром мисками.

Беззвучно поблагодарив и красноречиво сглотнув, гость бара спешно придвинул одну из тарелок ближе, ухватив заскоузлую ложку. Потчевали щами из кислой капусты, готовленых, стало быть, на семью, но за плату можно и поделиться было. Крупные серые капустины густо наполняли бульон с золотистыми «денежками» жира. 

Поднося ложку ко рту и приятно обжигаясь варевом, путник с интересом, обыденным и ненавязчивым, принялся оглядывать свое временное пристанище. Несмотря на непогоду и довольно ранний вечер отдохнуть от трудового дня торопились немногие. Не считая пары с крыльца, так и не вернувшейся в тепло, в зале потчевались разной крепости алкоголем с дюжину человек, оставляя незанятыми три стола при входе.

Сидели кучками, изредка оборачиваясь к соседям, монотонно гудели голоса, выбиваясь на повышенный тон для привлечения внимания оппонентов или собутыльников – и ленивого интереса вышибалы. 

Воображение гостя поражать было нечему, несмотря на сравнительный анализ предшествующего путешествию разговора. Завсегдатаи бара мало чем отличались от почетного караула на улице. Пили, хрустели засоленными в бочке пупырчатыми «переростками» семейства тыквенных, беззлобно переругиваясь и биясь об какой-нито заклад на почве бюджетного лимита. Очевидно, бармен не чествовал отпуск горячительной продукции взаймы.

Интереса явного новоприбывший не возбудил, чем и был доволен, обещая себе похвалить стряпуху. Вторая миска с густой гречневой кашей уже успела поостыть, но места в желудке оставалось еще предостаточно – скромные волокна тушенки чередовались с крупно порубленной протушившейся морквой и щедрыми перьями лука. Даже ломти хлебины были особенно вкусными, с затвердевшей корочкой, они пахли влагой и домом.

Еда и тепло, казалось, разморили путешественника, привалившегося к стене и немного оползшего с табурета. Вытянув ноги, рыжий опустил веки, поглядывая на мир сквозь густую ширму пушистых ресниц. Гул голосов усиливался и спадал, как прибой, достойная компаньонка бармена виртуозно и с ворчливыми прибаутками собрала по залу посуду, окончательно вернув путнику бодрость. Покинув жесткий насест, он направился к стойке, на ходу вышаривая плату. Едва не столкнувшись с таким же страждущим, конопатец оповестил хозяина о желании выпить стакан «чистой». В граненую емкость плеснула не слишком прозрачная жидкость с характерным ядреным запахом. Расщедрившись, бармен придвинул гостю плошку с маринованным чесноком. Желтоватые зубчики ароматизировали едва ли меньше напитка, но отказываться – обидеть гостеприимца…

Замахнув стакан дерзковато для юнца, коим, конечно же, рыжего и сочли, и закусив, путник мотнул головой, крякнув и дохнув в кулак. Бледные губы чуть приобрели краски, шрам дернулся вверх, янтарные глаза осоловело заблестели.

Рыжий не слишком бодро, но достойно преодолел расстояние до своего стола и, шлепнувшись на табурет, вновь принялся шарить по внутренним карманам. На столешницу легла мятая пачка сигарет, одна из которых уже торчала в зубах путника. Кормилица принесла щербатое блюдце. 

Сизый дымок качнулся витым столбиком и пополз к окну, ведомый движением воздуха. 

Идиллию разрумянившегося лица вкупе с набитым животом нарушал только слишком трезвый взгляд, вернувшийся к конопатому, стоило сделать первую затяжку. 

Дверь в зал распахнулась вновь, впуская давешних курильщиков, за их спинами мелькнул еще кто-то. Янтарные глаза пристально следили, а белесые волокна дыма плыли и плыли, растворяя черты такого простецкого скуластого веснушчатого лица…

Следом за мужиками в бар ввалилась изрядная толпа, очевидно, все-таки освоившая вечерний выходной настрой, от которой почти сразу же отделилась одетая в истертый плащ широкоплечая фигура. Заняв место в уютном и темном углу, одиночка терпеливо дождался, пока остальные закажут у бармена своих вино-водочных предпочтений  и разбредутся за свободные столики. Только после этого он приблизился к стойке. Мельком взглянув на подошедшего, бармен нахмурился и пару секунд вглядывался в его лицо. Мужчина скинул с головы капюшон, позволяя владельцу заведения лучше разглядеть себя. 

- По здорову, бродяга. Не думал я, что еще тебя увижу. Какими судьбами в нашем глухомани? Я слыхал, что ты сейчас у «столицы» обитаешь, а некоторые брехали, что сгинул ты уж. – Выразил все появившиеся эмоции бармен, - и на его щетинистом лице появилась улыбка.

Поименованый бродягой слабо улыбнулся в ответ. 

- Топчу еще я землю эту. Забрел вот и к вам на огонек. Дела у меня тут небольшие. Чего расскажешь хорошего?

- Да чего тут расскажешь, прищучили нас тут вояки по самое не хочу. Комендантский час, патрули ночные, проверки постоянные. Народ в другие места уходит, к тем же «Штям». 

Собеседник покачал головой и, отдав дань уважения кормильцу парой незамысловатых комплиментов стряпне и выпивке, снова накинул на голову капюшон. Заказав стакан прозрачного, он направился к одному из столиков у окна, - именно к тому, где обретался рыжеволосый путник. 

- Погода нынче нелетная… - Негромко констатировал бродяга, присаживаясь напротив отдыхающего новичка. 

- Да и самолеты хреновые нынче стали делать, – в тон ему ответил тот. 

Удовлетворенно кивнув, мужчина в плаще поднял стакан, и, уважительно качнув им в сторону рыжего, выцедил содержимое в несколько солидных глотков. Закусив все теми же пресловутыми огурцами, он позволил себе откинуться на стуле, не сводя с человека напротив пристального взгляда абсолютно трезвых глаз.

Конопатое лицо, казалось, выражало разморенное безразличие, рыжий путник так и сидел, прикрыв глаза и затягиваясь сигаретой с явным удовольствием, наслаждаясь каждой «тяжкой». 

Нужный вопрос был задан – ответ получен, ключик подошел к замку. Путник еще с пяток минут позволил себе любоваться гостем в уединении своего стола, а потом, словно бы встряхнувшись, сел ровнее, подобрав ноги, оперся локтями на столешницу и, разорвав едва установленный контакт взглядов, повернул голову в сторону стойки. Бармен, к слову, многое научился понимать без слов – еще неполная пара минут, - и между незнакомыми знакомцами появилась бутылка без этикетки, тарелка огородной снеди и нарезанная неровными ломтями ржаная хлебина.

Рыжий, уловив насмешливый огонек в глазах гостя, приподнял бровь, отвечая откровенной усмешкой. Ловко сорвав с горлышка «поллитровки» крышку, путник без спешки, чинно и обстоятельно разлил по стаканам ядреное зелье. 

- Дальше – хорошо бы без осадков, - тон голоса изменился, тембр смягчился. Притворяться было бы уже глупо. Проводник оказался человеком неглупым, это утешало. – А что синоптики обещают?

Разговор был импровизацией, по написанному закончившись на паролях. Но любую иллюзию стоило поддерживать до тех пор, пока она была целесообразной, любую игру доводить до конца, покуда вокруг присутствовали зрители. Звякнув граненым боком своего стакана по стакану бродяги, конопатый залпом проглотил содержимое, издал смешной звук, не подпадающий ни под один аналог в животном мире и часто заморгал. В уголках глаз выступили слезы. Захрустел набравшийся маринадом огурчик, брызгая пряным соком на столешницу. 

- Тут синоптики не властны. Они могут обещать, что угодно, но решает всё Она. Завтра, думаю, погода будет летной. 

Легко коснувшись локтя проходящей мимо жены хозяина бара, бродяга тихо сказал ей несколько слов, получив в ответ теплую, домашнюю улыбку. Минутой позже на стол лег длинный ключ, тут же исчезнувший в одном из карманов плаща. Кивнув путнику, мужчина вновь наполнил стаканы.

- За удачную погоду, что ли?! – Чего было больше, вопроса или утверждения в этом тосте понять было сложно, потому сосуды с пьяной отравой просто сошлись и издали печальный некрасивый звук, не слишком сулящий выше помянутую удачу.

Рыжий теперь пил с чувством, за несколько глотков, морщась и шумно втягивая носом воздух. Закусь осталась нетронутой. К прокопченному потолку потянулась еще одна струйка дыма. 

Путник безо всякого стеснения разглядывал собутыльника, честно сходясь глазами. Так смотрят, когда запоминают – или сличают с уже когда-то увиденным. Янтарно-желтые с крапинками, глаза рыжего отражали поселившийся в сознании алкогольный дурман, однако, даже короткие движения руки с сигаретой были четкими и выверенными, пепел не валился за пределы щербатого блюдца, а ложился короткими валиками на его дно.

Затушив чадящую папироску, путник поднялся, сдвинув табурет к стене. Уверенно, хоть и расхлябанно, да и то, скорее, для образности, прошелся до стойки и оставил бармену поредевшую «дульку».

- Благодарю за кров и пищу. – Оглянулся на оставленного за столом бродягу, на расстоянии, оценивающе, - Прощай.

Получив на входе оружие, путник уже не оглядывался. В нарастающем гуле голосов он расслышал скрип стула и приближающиеся шаги. 

***

Покинув бар, путник дождался своего провожатого, вновь закуривая и созерцая медленно бегущие по низкому небу тучи. Погода налаживаться не собиралась, но прогнозы относительно нормы осадков как раз таки и не особо интересовали рыжего – куда увлекательней было бы знать совершенно иные ориентировки по случаю командировки.

Путник пропустил бродягу вперед, придерживаясь скромной дистанции. Свернув за угол здания, где располагался бар, рыжий узрел еще один вход, с торца, имеющий вывеску, поистраченную временем и непогодой, но сохранившую ностальгический бордово-алый оттенок советской подстекольщины.

Гостиницей несколько скромно меблированных комнат по обе стороны узкого темного коридора язык не поворачивался. Поднявшись по скрипучей лестнице с удобными, вытертыми неисчислимыми шагами, ступеням, рыжий дождался, пока спутник откроет дверь выданным ключом. Шагнул следом смело, трезво обшарив взглядом квадратную комнатушку. Окно, две койки того же ностальгического рассвета СССР, стол, стулья. 

Рюкзак повис петлей лямки на спинке одного из стульев, путник сел, не дожидаясь приглашения. Педантично выложил на стол портсигар и отличную блестящую металлическую зажигалку, но закуривать не стал.

- Старший лейтенант Стеценко, - без предисловий представился рыжий, выжидающе глядя на все еще подпирающего закрытую дверь бродягу.

- Механик, – хрипловато отозвался проводник, опускаясь напротив собеседника. 

- Итак, что мы имеем? Старший лейтенант Стеценко Ульяна Васильевна, рожденная в городе Севастополе 8 января 1979 года. Список выполненных операций засекречен, живые родственники отсутствуют. Диверсант высокого класса. Ключ при тебе?

Дождавшись слабого кивка, сталкер разложил на столе истертую карту Чернобыльской Зоны Отчуждения и продолжил, поводя пальцем по бумаге:

- Твоя задача – уничтожение объекта. Для этого тебе должны были выдать ключ и коды доступа. Моя задача – довести тебя до цели и убедиться в успешном выполнении задания. – Механик поднял взгляд на женщину и слабо усмехнулся, – И да, твоя маскировка там - бесполезна. Разве что можешь не мыться месяца два, одеться в лохмотья да податься к бюрерам, авось за своего примут. Но хватит лирики. Тебе сообщили, каким путем ты должна войти в Зону?

Ульяна, стряхнув с головы черную косынку, позволила себе лишь слабую усмешку, дернув уголком рта, и без того приподнятого шрамом.

- Не сучи ногами, Механик. Где и когда будет полезна маскировка – решать не нам с тобой. Из местного стада вояк ни одна крыса не знает, кто я и что тут забыла. Но хватит лирики. Очевидно, что тебе не доложили информации, оно и не к чему. Пойдем скрытно, перед рассветом. Тебе ведь известно, каким путем тут скрытно ходят, а? – Волосы у женщины были под стать глазам – медовые. Собранные в тугой хвост, они выражали свою непокорность несколькими забавными завитками на висках и затылке. 

Механик кивнул, соглашаясь, и достав из кармана ПДА, положил его на стол. 

- Вот, возьми, личный код тут уже есть, осталось только зарегистрироваться. Сталкерская сеть – полезная штука, найдешь там много чего. Так же, на карте, отмечена точка – сбор в четыре утра. Сразу предупреждаю, как только пересечем Периметр, любой мой, даже кажущийся тебе дебильным, приказ должен выполняться без промедления. Скажу упасть – падай, скажу не стрелять – забудь про ствол. А если я отдам приказ встать на месте и танцевать чечетку – значит, это спасет тебе жизнь. Всё ясно? Надеюсь, что да, благо ты тоже военная, должна понимать, о чем я говорю. Следующий вопрос, что у тебя со снаряжением?

Ухмылка, если это была она, оказалась единственным, что хоть как-то с натяжкой можно было бы расценить, как реакцию на слова проводника. Говорила женщина в тон, на равных, но без глупого этого бабьего превосходства и идиом о равноправии. 

- Оружие в схроне, за поселком. Комплект одежды с собой, пойду налегке, не привыкла я танк изображать, да и поторопиться нам надо. Это, - Ульяна выложила на стол ПМ, - очевидно, стандартное оружие любого, кто первый раз ломится за Периметр. Но я пользуюсь несколько иным. И методы у меня иные… Тебе и синоптикам виднее.  Возьму то, что присоветуешь. - Женщина отвела взгляд от невозмутимого собеседника и, поднявшись, прошлась до окна. Закурила, потянув на себя хлипковатую осыпающуюся облупившейся краской раму, - Сухпайки, индивидуальные медицинские пакеты - все есть. Рекомендовали пить водку. Говорят, очищает не только душу. 

- Тут не пьют, а лечатся. Хотя если влетишь в «пятно», лучше всё-таки иметь в запасе антирад. Насчет ствола – бери то, что тебе привычнее. Пристрелянное и надежное оружие в Зоне – огромная ценность. Броник, легкий и не сковывающий движения, тоже пригодится. Обувь – крепкая, и идеально сидящая на ногах. Много электроники брать не советую, есть в Зоне места, где всё это отрубается к чертям собачьим. То же самое касается компьютеризированных прицелов и автоматных комплексов. Сухпаи, чистая вода, медикаменты. Про бутыль с водкой забудь, не смешно это. Но рюкзак шибко не забивай, двигаться будем быстро. Ну, вроде всё, остальные нужные в Зоне вещи я выдам тебе перед выходом. Если есть вопросы, лучше задавай их сейчас, дальше может быть не до этого.

Цинизм и неверие приказам, отданным кем только не лень за последнее время, едва не свели на нет всю сдержанность и серьезность. Истерический смешок поставил точку в инструктаже. Проводник не сказал почти ничего нового, разве что любая подробность, мелочь о том месте, куда предстояло идти, вызывали интерес. 

Пепел с почти дотянутой пахитоски рассыпался по подоконнику. Ульяна небрежно смахнула его в подставленную ладонь и развеяла за распахнутой створой окна. 

Краткий теоретический экскурс в мир Зоны старлею провели с чувством, плоско и самоуверенно. Инструктор, по совместительству и куратор (конечно же, сошка мелкая, но никто ж лица то истинного не покажет) казался Ульяне сопляком зеленым. Механик, ох, Зона их задери с этими кличками – страшнее и нелепей только позывные у вояк, заслужил оценки «тертый калач».  

- Уговорил. Но у меня пока что единственный вопрос. Раз уж ты тут так хорошо с людьми ладишь, подскажи, где найти нору до утра. У таких командировочных, как я, за места не уплачено.

- Я поговорю с хозяином заведения, он предоставит тебе эту комнату на ночь. Не за бесплатно, конечно, но думаю с финансированием у вас в штабе проблем нет. - Свернутые трубочкой купюры, перекочевав из поясной сумки Ульяны в ладонь сталкера, исчезли в одном из многочисленных карманов. Механик поднялся, отряхнув полу плаща. Дойдя до двери, мужчина вернулся и взял со стола оставленный стралеем ПДА. Включив машинку и пару минут с ней похимичив, Механик кинул её Ульяне.

- Зарегистрирован на тебя. Отныне в сталкерской сети ты - вольный сталкер Гуинплен. В разделе архивов найдешь много интересной информации о Зоне. Будет что почитать на ночь.

 
Дверь скрипнула, бродяга вышел.

- Эй, чертила! - Выдохнула она вслед. Шерох шагов не замер - сталкер уходил без намерения задерживаться. Язык у Ульяны чесался спросить, какого рожна и на нее навесили этот ярлык-кличку, но догонять своего будущего попутчика стралей не стала. Добрела до двери, выглянула в коридор, прислушиваясь. Никого.

Комната закрывалась надежно, запираясь изнутри все тем же длинным старым ключом и самодельной крепкой щеколдой. Аккуратными экономными движениями больше по привычке Ульяна избавилась от заляпанной грязью обуви и плотного армейского комбинезона, педантично сложив одежду на один из стульев. 

Рухнув на койку поверх колючего одеяла, новоиспеченный вольный сталкер Гуинплен покрутила в руках «подарочек» своего провожатого. Сон не шел, а значит прав был Механик, ночь стоило потратить на дела полезные. И отвлеченные. Сны же, стискивающие сознание беззвучным криком в кошмаре, пусть остаются там, в дожде, за окном.