Цепляясь ногой за ногу и сутулясь все сильнее, не столько от тяжести рюкзака, сколько от внутреннего камня, душевного, Наташа брела следом за своими спутниками. Прирост команды ее не волновал, впрочем, ее не волновало ничего, что касалось людей, которые оказались еще страшнее, нежели девушка могла себе представить.

Она старательно уговаривала — и, как ей казалось, уговорила себя забыть искалеченное Зоной существо, пристреленное в разрушенной домухе недалеко от Кордона. Опасное существо, мутант. Но глядя в спину Мефодию, Самойленко резюмировала неутешительный вывод: не было разницы, где ты столкнешься с жестокостью. Будет это закрытый локализованный мир или же повседневное течение жизни далеко за пределами Зоны отчуждения.

Отчаяние и бессилие опустошали душу. Нельзя было создать идеального общества, это медик понимала, но она искренне верила, что стоит хотя бы попробовать изменить мир к лучшему, начиная со своих собственных поступков. 

Переговоры между сталкерами звучали для девушки неразборчивым фоном, ей было совершенно все равно, насколько откровенно пялятся на нее примкнувшие к проводникам люди. Прохладный пыльный ветер уже остудил и разметал самые живучие искры праведного гнева. Наташа просто не хотела говорить и участвовать в каких бы то ни было беседах. Есть тоже не хотелось, в горле стоял противный привкус желчи, желудок угрожающе сжался. 

«Неужели они так разочаровались в жизни? Сухари безжалостные! А ну как я попаду в беду, так и меня пристрелят, обузой же буду... И животинку мою. Небось тащит его только за ради того, чтобы втюхнуть ученым вместе с моим чемоданом. Ничего... Вот уж тут вы прогадаете, господа авантюристы. Сами вы бандиты, чем вы лучше этих калек? Разве что удачливее и осторожнее, на братство уповаете. Эх, Наташка, ты действительно дура, раз веришь в доброту неизбывную, каковой нет здесь — и не будет, хоть умри ты рядом с бедолагой безруким, собой его закрывая...» — Самойленко рискнула поднять взгляд, слабо улыбнулась кошаку, сычащему из под руки Ворона. 

Груды искореженного металла и раскуроченных машин оставались позади, над Свалкой кое-где еще слышались звуки стрельбы, но они не привлекали внимания сталкеров. Андрей то и дело чуть отставал от отряда, анализируя обстановку и почти бесшумно возвращался. Пару раз ему даже пришлось довольно грубо понукать медика — девушка слишком часто спотыкалась и существенно тормозила продвижение.

Путешествие вглубь Зоны продолжилось относительно спокойно. Задержаться группе пришлось лишь у окраины Свалки- дорогу им преградил раскинувшийся между двумя небольшими холмами обширный аномальный фронт.Уже топтавшие эту землю бродяги утверждали, будто его можно пересечь. Обходить опасный участок было пустой тратой времени, которого сейчас было в обрез. 

Остановившись и отозвав ведущего, Меф пихнул в руки пошатнувшейся от усталости девушки сверток с кошаком. Плешивая морда мгновенно оказалась на уровне лица медика, и широкий шершавый язык обозначил для Самойленко всю степень радости животного. Издавая самые разнообразные утробно-урчащие звуки, спасенный баюн самозабвенно впивал когти в предплечье хозяйки, презрев тонкую ткань и успокоительные увещевания.

Пока Дикий с Вороном, спустившись вниз, советовались, оценивая показания детекторов и проводили пробные броски болтов, остальные заняли оборону. «Электры» и «жарки» вызвали у оживившейся Наташи неподдельный интерес; В искрящей миниатюрными молниями аномалии девушка признала точно такую же, попавшуюся ей в самом начале одинокого пути. Небольшие облака горячего воздуха над жидковатой пожелтевшей травой были едва различимы, однако, медик уже видела, как взлетает голодное пламя, потревоженное метким броском болта.

Один из отмычек, уставившись на украшающую предплечье Ворона голубую нашивку с изображением солнца, силился вспомнить, где он мог видеть что-то подобное раньше, но поспешил отвести глаза в сторону — Мефодий недобро глянул на новичка, обернувшись к спутникам.

Обведя отряд ледяным взглядом, сталкер жестом отправил отмычку к ветерану, который кратко и доходчиво втолковал парню выработанный ветеранами вариант маршрута. 

Второй обученец Дикого смотрел больше на жмущуюся ближе к снайперу девушку, нежели на вверенные ему окрестности. Самойленко боязливо косилась и нарочито громко общалась с вякающим от голода иждивенцем — а ну как незнакомец вздумает разговоры заводить? Да и столь пристальное внимание ей ничуть не льстило, даже кривоватая улыбка на лице отмычки вызывала у Наташи панику. 

Покосившись на Наташу, бережно прижимающую к груди питомца, Ворон кивнул Андрею, и напарники занялись делами: Кот демонстративно отшугнул потенциального ухажера, поведя в его сторону стволом винтовки, а Меф зашагал к Дикому, пристально следящему за отмычкой и зычным голосом, содержащим обильное количество матюков, направляющему новичка в узкий коридор, намеченный между аномалий.

Когда отмычка добрался до подножия противоположного холма, за ним, стараясь ступать след в след, сначала отправился Кот, а затем и сверкающий лысиной новичок. Следом должна была идти Наташа, а сразу за ней — Ворон.

Одернув себя и не дожидаясь окрика, девушка взялась спускаться. Памятуя о недавнем вывихе, делала она это раздражающе медленно, бережно поддерживая «люльку» с животным и переставляя ноги так, чтобы не поскользнуться на глинистой влажной после обильных осадков земле.

Наблюдая за неторопливо форсирующей довольно пологий склон докторицей, Ворон осадил в себе желание взять её за шиворот и проволочь вниз. Или хотя бы поторопить жестким словцом — мужчина был зол на нее. Зол на себя. На бандитскую шваль. На весь мир, хотя это было бы уже преувеличением. День не задался. И именно о подобных неудобствах сталкер просто обязан был сообщить своему прижимистому нанимателю по итогам похода. 

Дикий вместе со своими компаньонами, собравшимися на другой стороне аномального фронта, уже начал новый подъем. Внизу их ждал лишь Кот, как всегда пристально следящий за окружением. Меф повернулся к нерешительно замершей подле него Наташе. 

— Не бойся. Иди по следам, шаг в шаг. Я буду за спиной. 

Пропустив ее вперед, Ворон слегка подтолкнул девушку в сторону первой «жарки». Шагала она достаточно уверенно и осторожно, но настолько медленно, что можно было бы выкопать землянку для пережидания выброса. Однако, памятуя расхожую поговорку, дескать, спешка нужна при ловле блох и при поносе, сталкер терпеливо приноравливался к шагам спутницы, про себя добавляя, что стоит внести поправки: спешка — и при выбросе не повредит. И только находящийся в смертельном аномальном коридоре прагматик оспорил бы это высказывание.

А Наташа, полагаясь на мурчащий детектор пуще того, что трещал не переставая, умудрялась разглядывать чудеса, рожденные Зоной. Ее совершенно не волновало совершенно ненатуральное покашливание за спиной — ведь когда еще вот так вот близко умудрится она увидеть несуществующее в оставленной за Периметром жизни волшебство? 

— Ой... А что это там? — Медик встала, как вкопанная, указывая куда-то в сторону. Между колеблющимся плотным воздушным потоком и брызнувшими от брошенного болта молниями лежало нечто, похожее на золотисто-красную гроздь крупных ягод. Наташа повернулась к проводнику и одарила его совершенно восхищенным взглядом, свойственным ребенку-первооткрывателю. 

Меф покосился в сторону, указанную девушкой, но движения не замедлил. 

— Шагай, объясню позже, — легкий тычок в спину заставил Наташу продолжить движение. Обойдя крупную «воронку», медичка ступила на склон холма, где её подал руку ожидающий Андрей. Но когда девушка обернулась, она обнаружила, что Ворон, до того шедший прямо у неё за спиной, продолжил стоять прямиком в центре аномального поля, не сводя чуть прищуренного взгляда с найденного артефакта.

Мамины бусы. Рыночной стоимости этой вещицы хватит, чтобы покрыть половину их с Котом долга Сидоровичу. И сейчас Меф усиленно думал над тем, как выудить этот редкий артефакт из скопления смертельных ловушек. 

Первый болт спровоцировал спящую до того «жарку», заставив её взвиться столбом пламени. Второй же зацепил «трамплин». Сработавшая аномалия ухнула, соприкоснувшись с «электрой», брызнувшей в стороны тысячей маленьких молний. 

Воздух поплыл обжигающим маревом — кучно расположившиеся «жарки» поочередно оживали, выплескиваясь огненными столбами вверх. Утерев пот со лба тыльной стороной перчатки, Ворон ждал, пока аномальное поле успокоится, и только после, со всей осторожностью, смахивая на канатоходца без страховки, сделал шаг вперед, затем второй, третий. 

Наташа дернулась из хватки Кота. Питомец тонко тихо завыл, упираясь передними лапами в плечо девушки, словно пытаясь оттолкнуть ее подальше от разбушевавшихся смертоносных порождений Зоны. Медик кусала нижнюю губу, не сводя глаз с фигуры проводника, вздрагивая и инстинктивно дергаясь следом, стоило той или иной аномалии среагировать на движение Мефодия. Мысленно она уже с десяток раз обругала себя словечками ничуть не хуже деревенского тёткиного жаргона, почти соглашаясь на компромисс с собственной совестью.

«Вот если вернется, вот только бы вышел обратно, ишь ты, загляделась, дура полоротая! А ведь его жизнь — тоже ценность, и тут не пуля, тут же верная гибель, не сошьешь, не соберешь костей потом...»

Тем временем, проскользнув узкой тропкой между «жаркой» и «трамплином», обогнув крупную спящую «карусель», сталкер склонился над жухлой травой. Пальцы осторожно сомкнулись на образовании, Ворон медленно снял с пояса контейнер и упрятал артефакт внутрь. Выпрямившись, мужчина развернулся на месте, осторожно пробираясь обратно. 

Бледное пятно Наташиного лица было самым явным свидетельством собственного, еще не осознанного, но уже почти пережитого страха, обостренного здоровым инстинктом самосохранения. Девушка тискала в пальцах уголок косынки, сжимая несчастную ткань так, что белели костяшки пальцев, — а оступись он, Ворон был готов спорить на собственную снарягу, — рванула бы в самую гущу, альтруистка ненормальная.

От неосторожного шага совсем рядом сработала «жарка», на несколько секунд скрыв его силуэт от Андрея и Наты. Сталкер не отшатнулся, уповая на защитные качества поддерживаемого в хорошем состоянии бронекостюма, — и надежды оправдались, Меф продолжил двигаться медленнее, буквально прощупывая почву перед каждым следующим шагом.

Кошак бросил упираться и остервенело точить когти о рукав изрядно рваной уже рубахи. Теперь его большие, точно блюдца, глазищи созерцали смельчака то ли с уважением, то ли попросту снисходительно. Хозяйка глупо улыбалась, сделавшись теплее и податливее.

— «Контакт» впереди. Пара на двенадцать часов, — Кот говорил спокойно, но достаточно громко чтобы его услышал Ворон. Напарник, приглядевшись, и впрямь увидел на намеченном пути небольшую кочку. А чуть правее была еще одна, почти неприметная. Ступи он между ними — и мгновенно прошило бы насквозь парой тысяч вольт.

Наташа недоумевала: вот она, утоптанная земля, примятая чистая сухая трава, всего-то пара шагов... Но проводник словно побрезговал легким вариантом.

«Контакт»? Что еще за чушь? Или чудо какое?« — Медик научилась, подглядывая за аномалиями, выделять на местности колеблющееся раскаленное облако, порождающее пламя, углядела слабую низкую воронку, едва колеблющую соседние травинки, несущую в воздушном потоке семена и взвесь пыли, узнала сверкающую «электру». Но что остановило Ворона? И только она открыла было рот, готовая задать этот, конечно же, своевременный вопрос, — сталкер подался в сторону.

Обход нашелся между двумя «трамплинами». Медленно переставляя одну ногу за другой, стараясь не потревожить спящую смерть, Меф миновал аномалии, достигнув склона холма. Уже через несколько секунд он был рядом со спутниками, делая шумные тяжелые вдохи. Капли пота катились из-под волос, выступая на лбу частыми бисеринами. Наташу он не удостоил вниманием, тем самым пресекая ее щедрый порыв пойти на «мировую». Зато с Андреем обменялся многозначительным довольным взглядом.

Поднявшись на последний пологий холм и достигнув края Свалки, отряд остановился. Здесь расходились дороги. 

— Удачи вам, бродяги. Ежели в сторону ангаров западными дорожками пойдете, лучше по холмам двигайтесь, выйдет дольше, но в долину не суйтесь, поговаривают, там за последние несколько дней пятеро сталкеров сгинуло. — Ветеран жестом отправил спутников понаблюдать за дорогой.

— Х-мм, не слышал. Спасибо за предупреждение, Дикий. Отплачу хабаром. — Ответил Ворон, крепко пожимая протянутую руку. 

— Это ты брось, — махнул рукой сталкер, — вы сегодня не только мою шкуру спасли, мальков моих из пекла вытащили. Так что, считай, мы квиты.

— До свидания, — тихую вежливую фразу оставили без ответа, но Наташа с достоинством выдержала скептический взгляд недолгого попутчика, но совершенно смутилась, ощутив оценивающие — товарищи сталкера вернулись и не без любопытства поглядывали на вцепившуюся мертвой хваткой в мутанта девушку.

На том и разошлись — и каждый повел спутников своим путем: Дикий, подгоняя отмычек, направился вдоль северной границы Свалки к блокпосту «Долга», а Мефодий — в сторону известных им с Котом тропок, позволяющих миновать «долговские» заслоны. Маршрут пришлось несколько изменить в связи с своевременным предупреждением, но даже при выбранном темпе Ворон удовлетворенно отметил: к ангарам они должны были успеть вовремя. 

На мир пали первые покровы легких сумерек, солнце едва заметно клонилось к горизонту, набираясь багрянцем. Дорога, пролегающая по холмам, оставалась относительно спокойной. Аномалии попадались редко, на бредущих путников наткнулась лишь вялая псевдоплоть, пристреленная Мефом еще до того, как своими скудными мозгами сообразила степень опасности, представляемой двумя вооруженными людьми. Она была слишком голодна и истощена.

Наташа, пересилив отвращение, ненадолго остановилась подле расстрелянной туши, разглядывая уродливое существо. На закономерный вопрос о происхождении, Ворон ехидно ответил:

— Свининку-то дома кушала? Так вот она, свининка, чернобыльская, нагулянная. Разве что сальцо с неё резать не советую. Знавал я хохла одного, который до плотей неравнодушен был. Только вот сгинул он, когда червь размером с мою руку вылез у него оттуда, откуда ничему такому выползать не положено.

— Ой, леший вас забери! — Вырвалось девушки, но, не смотря на весь драматизм информации, любопытство ученого возобладало над брезгливостью. — То есть, вы хотите сказать, что человек тот мясо после обработки термической употреблял, и оно являлось средой обитания и размножения паразитирующих организмов?

Румянец схлынул, Наташа оживилась и выжидала подробностей с забавным азартом. Только вот сталкер не улыбался и настроя не разделил, окатив медика мрачным тяжелым взглядом.

— Так и знала, — девушка обидчиво дернула подбородком и демонстративно отвернулась и от туши, и от спутников, — Не разберешь тут у вас, что байка, что правда, а что вообще из раздела фантастики. Верно, кот? Ты ж вот навроде мутант страшный и неприятный, а, как и всякая тварь, ласку любишь. И червей в тебе нет, и даже блох не водится. А тут вот про таких, с кулак, распространяются. 

Мефодий досадливо отмахнулся. Разъяснять, — и уж тем более, доказывать ученой пигалице правдивость своего рассказа он не собирался ни сейчас, ни в доверительной беседе у костерка, даже если у нее найдется к нему хоть маломальский подход. Андрей склонил голову, пряча усмешку. Снайпер точно знал, о чем говорил напарник, но напускная недоверчивость и скепсис докторши явно возвращали приятеля из внутридушевных катакомб. 

Наташа продолжала журчать над прищурившимся от удовольствия животным, высказывая ему самые смелые гипотезы, касающиеся уже изученных во внешнем мире паразитов, как на молекулярном уровне, так и довольно крупных особей. 

Терпежа у ведущего не хватило, но и слова жесткого не нашлось — девушка, стоило Ворону встать на тропку, от лекций своих оторвалась и воззрилась на сталкера каким-то тоскливым, горьким, как стебелек полевой травы, взглядом. По всему было понятно, что пропасть, возникшая после расстрела излома, на Свалке не просто углубилась — она разошлась далекими склонами, над которыми у каждого было свое небо.

— Что думаешь о пропавших бродягах? — Подал голос Кот, продолжая оглядывать окрестности. Сумерки были опасным временем — разве что только ночью у кое-кого из хищников было большее преимущество. — В долине сроду мутантов не было столько, чтоб массово люди гибли. Разве что аномалии?

— Вряд ли. После выброса доброхоты новые ловушки обозначили, да и хоженые там места, схроны имеются. — Нехотя ответил Меф, исподволь наблюдая за Натой. Медик к разговору будто и не прислушивалась, оглядывая с холма наполняющуюся багровыми и лиловыми тенями долину. — Альтернативка, впрочем, тоже не шибко хороша. А с нашим «везением»... 

Андрей все правильно понял. Друг подразумевал не эфемерную удачливость путников, а компанию, которая была главным фактором риска для двух привычных ко многому сталкеров. И даже не скорость, ощутима снизившаяся еще до подступов к Свалке, была проблемой. Ходят ветераны по этой земле, гибнут новички, гибнут отмычки в опытной связке. Гибнут военные, пропадают осторожные, но увлекающиеся ученые... Сопровождаемый объект обладал всеми показателями потенциальной жертвы.

Неровные, но довольно пологие холмы поросли низким искореженным кустарником и чахлыми деревцами, не способными стать хорошей засадой, да и укрытием тоже. Низкое тяжелое небо цеплялось за вывернутые, словно воздетые кверху, руки-ветви, набираясь ошеломляющей киноварью. Небо чуяло обильную кровь и уже отражало ее в своей чистоте, недостижимой взгляду бредущих внизу людей.

Кинув тройку болтов, Ворон обозначил границы попавшейся на пути «карусели» и уверенно повел своих спутников дальше. Окружающий мир дышал безмолвием, но с таким надрывом, что чувствовалось смятенное шевеление души в оболочке плоти. Физически ощущалась неотвратимость первобытность ужаса, заставляющего искать укрытие. 

Переход занял не слишком много времени, проводники торопились, не щадя ни себя, ни спутницу, заметно уставшую и одуревшую от навалившейся липкой духоты. 

Вскоре отряд вышел на хоженую тропку, обещающую вывести к Дикой территории, земле непредсказуемой, ничейной по сути своей — и принадлежащей разношерстным наемничьим и бандитским шайкам. Надеясь захватить лишь край опасных мест, Меф полагался на чутье снайпера. 

Время словно остановилось, перестав существовать для людей и иметь хоть какую-то важность. Мир погрузился в нереальную странную тишину: не слышно было даже карканья ворон, единственных птиц, выживших в суровом небе Зоны. Вся проклятая земля замерла, ожидая взрыва, Зона Отчуждения сделала глубокий жадный вдох, лишая воздух малейшего колебания ветра. Все, что жило, выживало, существовало здесь, с трепетом ждало её выдоха, которому ураганом суждено было пронестись по земле, уничтожая все живое. Твари и люди искали глубокие норы, единые в своем желании сохранить разум. 

Предтечи Выброса накатывали невидимыми волнами, более слабых лишая воли и отправляя в безумный бег, настораживая матерых хищников и охотников. 

Наташа едва переставляла отяжелевшие ноги, от эйфории, еще десятка-другого минут назад, не осталось и следа, тело боролось с оцепенением и вялостью, а душа — с апатией, склоняющей к малодушному приятию незавидной судьбы, разделению этой невыразимой тоски отчужденного мира.

Кошак шумно фыркал и мелко дрожал, елозя облезлой спиной в «люльке». Казалось, будь он здоров — презрел бы и благодарность, и опасность, сгинул бы в зарослях, поддавшись беззвучному, но такому знакомому мутантам зову.