|
«Как и любой другой новоиспеченный комиссар, я встретил свое первое назначение со смешанным чувством воинского задора и внутреннего трепета. В конце концов, я был наглядным воплощением воли Самого Императора, поэтому мне едва удавалось подавлять в себе этот тихий голосок, заставлявший усомниться — смогу ли я выдержать проверку и быть достойным оказанного мне высокого доверия? Когда же я прошел, наконец, этот экзамен на поле боя, в крови и славе, ответ был готов, и моя жизнь навсегда изменилась!»
Кайафас Каин, «На службе Императору: Жизнь комиссара»
Первая глава
Для начала я должна признаться, что мысль написать свои собственные мемуары никогда и не посещала меня, пока я не перелистала страницы автобиографии моего давнего коллеги, Героя Империума, комиссара Каина. В наши дни, кажется, каждый гвардеец, комиссар или офицер, доживший до отставки и имеющий достаточное количество все еще функционирующих мозгов, чтобы собрать вместе несколько связных предложений, записывает какую-нибудь историю и называет это мемуарами или автобиографией. Я же никогда не думала, что мои военные деяния достойны рассказа. В основном, думаю, я боялась, что на них просто не обратят внимания. В любом случае, оглянувшись назад, на почти столетие шатаний по галактике, прошедшее в расшибании голов еретиков, ксеносов и нечестивых чудовищ, я осознала, что возможно из всего этого можно вынести какой-нибудь урок. Где-то среди всей этой проклятой войны, леденящих душу кошмаров, близких объятий смерти и почти богохульных поступков, превративших мою карьеру в полный фраг, есть что-то, что следует передать следующему поколению мужчин и женщин, что-то того стоящее. И будь я проклята, если знаю, что именно.
Может эти парни из храма медиков действительно могут творить чудеса и вдохнуть жизнь в мертвеца. Как любой другой комиссар, я повидала достаточно боев, скажу точно, что для меня огромной честью было провести столько лет, служа рядом с одним из величайших героев, что когда-либо благословляли Империум своей службой. Если бы мне можно было пережить все заново, я сделала бы все в точности так же, как в первый раз, и возможно, допустила бы те же самые ошибки. Ну кроме разве что того, что носила бы броню почаще.
Поразмыслив над словами Каина, твердо могу сказать, что они в точности отражали мое состояние в первое назначение на службе Императору. Обычно вам, как комиссару, не дозволяется показывать какие-либо признаки сомнения и неуверенности. Эту роскошь мы не можем себе позволить, и неуверенность может расшатать все, что мы обязаны защищать. Но когда я вступила на борт «Благоволения Императора», куда получила свое первое назначение в фронтовой гвардейский полк, я так нервничала, что почти готова была прыгнуть назад в шаттл и вернуться на нем в штаб-квартиру. Конечно, на самом деле это не было возможным вариантом. У меня не было никакого желания оказаться перед расстрельной командой или же провести остаток жизни, продираясь через поля битвы в составе штрафного легиона, так что я собрала всю имеющуюся силу воли и встретила свое новое назначение с известной всему Империуму стальной решимостью, присущей народу Крига.
Как комиссар, вы всегда можете расчитывать на две вещи. Во-первых, вы будете бесить очень многих людей. Большинство из них будет работать рядом с вами, и вам останется только надеяться, что они не переосмыслят на свой лад ценность вашего продолжительного существования. Несмотря на то, что я знаю это, все еще не могу не чувствовать изумления, когда вижу свою смерть не в виде Губительных Сил или же мерзкого ксеноса, а в убийственном взгляде собственного солдата. Второе же – несмотря ни на что, вам никогда не будут рады, разве что за редким исключением: если вы какой-нибудь чертов герой, собравший все возможные награды, прославившийся тем, что спас целую планету, при этом даже не вспотев. И не стоит упоминать, что я таким человеком не была. Свои первые годы в ранге полноправного комиссара я провела, сидя за столом и перебирая инфопланшеты о наших силах, и это была работа, которой я полностью подходила. Так было, пока какой-то проклятый идиот не решил, что во мне, дескать, есть какой-то чертов потенциал, и постановил, что в моих же интересах отправиться сюда и реализовать свой потенциал под чутким руководством истинного героя.
После всех этих дюжин шрамов и аугметических протезов, что я заполучила в кампаниях, в которых принимала участие, после всего того кошмарного опыта, что там приобрела, я все еще не решила, действительно ли все это того стоило. Действительно ли моя служба рядом с Героем Империума имела значение, или же я была просто ненужным грузом, хватающимся за полы его шинели, и все закончилось бы так, как закончилось даже без моего участия?
Думаю, оставлю это на усмотрение Его Божественной Воли... и того, кто это читает. Как принято в случае прибытия каждого нового комиссара, в ангарном отсеке огромного транспорта для перевозки пехотинцев, меня встретили старшие офицеры моего нового полка. Тем временем разгрузка груза и пассажиров проходила с такой спешкой, какой я не видела и при приближении мицетических спор, а потому вокруг нас сновали группы солдат и других офицеров. В первую же секунду встречи с ними, я порадовалась, что провела несколько часов, изучая свой планшет данных, иначе я могла бы принять начальника штаба за командующего полком. Первой мою руку пожала полковник Регина Кастин, которая выглядела ужасно молодо для командира полка. Ее чистые синие глаза разглядывали меня, пока мы здоровались, называли свои имена и обменивались любезностями, которые казались мне получерствыми, но совершенно ожидаемыми. Я могла определенно понять, почему некоторые мои коллеги завидовали, что я буду с ней работать: в отличие от большинства командующих полками, на нее определенно приятно было посмотреть (если вам нравятся рыжие), и к тому же она лет на десять моложе и фунтов на тридцать легче большинства остальных.
– Приятно с вами познакомиться, комиссар Авель, – такими были первые слова Кастин, обращенные ко мне, после чего мы быстро отсалютовали друг другу и обменялись кратким рукопожатием.
– Это мне приятно познакомиться с вами, полковник, – кратко сказала я, задаваясь вопросом, было ли ей в действительности приятно. Если она и была неискренна, то она отлично сумела это скрыть. Судя по тому, что я читала и слышала, 597-й Валхалльский полк был только создан, когда они обратились за комиссаром, и свободен был только один, имевший репутацию честного и справедливого в отношении солдат. Черт, да он был наверное единственным комиссаром, которого действительно любили те, кто с ним служил. Уважай меня солдаты хотя бы вполовину от того, как уважали его, то у меня было бы на пару-тройку шрамов меньше. Нет, на четыре. И как и следовало ожидать, прибытие второго комиссара грозило пошатнуть их уютный мирок, и заставляло солдат опасаться, что их медовый месяц с службами комиссариата завершен. Мне еще следовало узнать, насколько хороши были их отношения, но я быстро поняла, что мне придется много поработать, если захочу стать эффективной частью этого подразделения. Иначе мне не часто приходилось бы смотреть вперед, потому что все время приходилось бы оглядываться за спину. В самом плохом случае я могла сделать то, что лучше всего у меня получалось в последние годы, и спрятаться в маленьком кабинете подальше от всех, откуда бы не выходила ни на шаг, дожидаясь подходящего случая запросить перевод обратно на прежнюю должность. В то время я славы не жаждала; мне просто хотелось выполнять свою работу и получать похвалы, если на то случался повод. Но у Императора странное чувство юмора.
Вторым человеком, что меня поприветствовал, стал заместитель Кастин, майор Рупут Броклау. Он сильно напоминал моего отца, по крайней мере, как я его помню, такие же суровые, стального цвета глаза. Его мужественный вид проистекал скорее всего из многих лет, проведенных в боях, что значило, что он может преодолеть многовековое, глубоко въевшееся предубеждение против комиссариата, и понять, что не каждому полку везет иметь сразу двух равно ответственных комиссаров. Когда мы пожимали руки, я не могла не заметить, как его спокойное выражение лица вдруг сменилось легкой усмешкой в уголке рта. Мне понадобилась доля секунды, прежде чем понять, чем это он так доволен, когда мои пальцы начали неметь.
Золотой Трон! У этого человека хватка, как у Астартес, и то, что моя маленькая ладонь полностью умещалась в его, ситуацию не исправляло. Несомненно, он наслаждался выражением моего лица, пока я отчаянно пыталась сохранять присутствие духа. Кастин должно быть знала о привычках майора, потому что она едва заметно толкнула его, прежде чем он наконец выпустил мою руку. Интересно, Каина он тоже так приветствовал, когда тот впервые прибыл?
– И с вами приятно познакомиться, - ответила я Броклау, пряча истерзанную руку за спиной, где начала ее разминать, чтобы снова обрести чувствительность, стараясь не терять при этом лица. Пока несколько сервиторов относили мои вещи в каюту, меня представили нескольким другим офицерам полка, молодым на вид, но на самом деле закаленным ветеранам бесчисленных битв. Насколько я знала, 597-й был сформирован из остатков 296-го и 301-го полков, после того, как тираниды почти стерли те с лица земли. Если что хорошего и вышло из той катастрофы, так только то, что большинство солдат этого ныне существующего полка прошло через такие испытания, каких солдаты других полков и близко не видели. Мы с офицерами обменялись короткими приветствиями, никто из них особенно не старался меня как следует узнать, скорее всего понимая, что у них для этого будет еще полно времени в те месяцы, пока мы будем добираться к месту нашего назначения. В голосе каждого слышалось тщательно скрываемое нерасположение, но по крайней мере их профессионализм не давал им слишком явно это показывать, за что я была только благодарна.
Что я заметила с самого начала, когда выяснила, что группа мужчин и женщин, что терпеливо дожидается меня в ангаре – офицеры, с которыми я буду служить, так это то, что среди них отсутствовала фигура в черном и красном, второй комиссар, которого я ожидала увидеть. Если честно, мне не особенно хотелось встречаться с легендарным Кайафасом Каином. Несмотря на истории о том, какой он дружелюбный и справедливый человек, всего-лишь хорошо выполняющий свою работу, я никак не могла заглушить тихий голосок сомнения в мозгу, твердящий, что истории эти приукрашены, и он уставится на меня и спросит, с чего бы это, во имя варпа, меня вообще всучили в фронтовой полк? На самом деле, судя по удивленным лицам некоторых из офицеров, что меня приветствовали, они тоже ожидали чего-то другого. Я понимала, что именно их удивляет, и решила, что лучше разобраться с этим сразу, прежде чем это станет постоянной насмешкой.
– Ваши офицеры так смотрят на меня, будто у меня на голове сидит розовоперый каллокс, – просто сказала я, снова повернувшись к Кастин и Броклау. – Со мной что-то не так? Взгляды, которыми обменялись офицеры, говорили, что они все думали об одном и том же, что я сочла позитивным признаком их сплоченности.
– В сообщении указывалось, что это ваше первое назначение в полевой полк, – наконец ответил Броклау, выглядя более решительным, чем я бы от него ожидала, учитывая обстоятельства. Наверное его долгое сотрудничество с комиссаром Каином приучило его к большей непринужденности в общении с комиссариатом. – Нам сказали, что пришлют практически неопытного комиссара, и, если честно, мы ждали кого-то немного, хм...
Он на секунду умолк, и выглядел так, словно пытался найти как можно более вежливый способ сказать своей жене, что в этом платье ее задница похожа на темную сторону метеора. Я взяла на себя смелость закончить за него его мысль.
– Кого-то помоложе?
– Кхм, точно, комиссар.
– Мне двадцать три.
– Правда? – встрял в разговор один из офицеров, очевидно рефлекторно, и тут же все, включая самого офицера, резко выдохнули. С гордостью скажу, что менее дисциплинированный комиссар тут же, не сходя с места, кого-нибудь за такое пристрелил, но я смогла сдержать свой пыл, несмотря на то, как мне хотелось размозжить ему голову за такое замечание.
– Это из-за волос, верно? – задала я риторический вопрос, без особой на то нужды обращая всеобщее внимание на мои аккуратно собранные на затылке под фуражкой волосы. Я не сомневалась, что они уже их заметили, но моя фраза усиливала драматический эффект, и вдобавок позволяла мне казаться более скромной в отношении моих волос, чем я на самом деле была. Ярким контрастом к моим молодым чертам лица, волосы мои были седыми, почти белыми, и этот странный цвет прибавлял мне с десяток лет. В лучшем случае я выглядела как жертва неудавшейся омолаживающей процедуры, не то чтобы я думала, что когда-либо смогу позволить себе настолько дорогое лечение. Когда Кастин кивнула в подтверждение, остальные последовали ее примеру, хоть и с неохотой. Они все еще не были уверены, что это не приведет меня в ярость, но они были достаточно дальновидны, чтобы понять, что если будут держаться вместе, я не стану изливать свой гнев на большую группу людей. И к их огромному облегчению, я просто улыбнулась в ответ. – Мне часто это говорят.
Я врала, конечно: в то время мне редко такое говорили, хотя в следующие годы я использовала эту фразу куда чаще, чем мне бы хотелось. Теперь вы наверное удивитесь, почему я просто их не покрасила, избегая тем самым вопросов и удивления, но в то время мое существование в комиссариате описывалось словом «незаметная», и только когда у меня сменился цвет волос, меня стали замечать. Хотя, что странно, никто не стал задавать вопросов, когда я соврала и заявила, что мои волосы всегда были таким. Как оказалось, никто не хотел признаваться, что даже не обращал на меня внимания, пока мои волосы не приняли этот необычный вид. Я была молода, а потому принимала импульсивные решения, и решила, что так по крайней мере смогу получать хоть больше внимания, пусть даже оно будет нездоровым.
Когда я спросила, почему нет комиссара Каина, меня заверили, что он послал мне «его самое искреннее почтение», но в настоящий момент он был недоступен, в связи с более срочными обстоятельствами. Тогда я подумала, что это значит, он занят встречей с высокопоставленными лицами, а не карточной игрой, хотя, чуть поближе познакомившись с ним позже, я поняла, что скорее правда была ближе к второму варианту.
После того, как с любезностями было покончено, я смогла изучить отряды и взводы, в рядах которых буду вскорости сражаться, если доживу. Я про себя поблагодарила Императора за то, что меня назначили в смешанный полк; уже и так было сложно будучи женщиной иметь дело с членами Комиссариата, представляете, каково бы мне пришлось, попытайся я вбить долг и дисциплину в неуправляемых гвардейцев, где средний солдат меня на фут выше и фунтов на сто тяжелее, а уж если добавить, что валхалльцы были сами по себе очень высокими людьми. Но могло быть и хуже, полагаю. Я и не представляю, что бы было, если бы меня назначили в полк гигантов из джунглей, более известных как катачанцы, но к счастью, этого мне узнавать не понадобилось (на самом деле комиссары редко к ним назначались).
Тем, кому интересно, скажу, что во время моего первого похода, во мне было пять футов четыре дюйма и сто двадцать фунтов боевой ярости, это не считая высокой фуражки. Теперь я ниже и тяжелее, благодаря десятилетиям службы и многочисленным аугметическим протезам.
И снова скажу: уровень профессионализма в отношении ко мне, на этот раз со стороны простых солдат, приятно поразил. Пусть меня и не приняли с распростертыми объятьями, меня и не чурались, хотя, все же, подозреваю, некоторым наверняка приходило в голову влепить лазболт мне в спину и вернуться к счастливым денькам под крылышком у Каина. От вида столь многих женщин в униформе мне стало немного уютнее, а вот от вида стольких высоких мужчин к концу дня моя шея затекла. После того, как я была официально представлена рядовым, и мне дали пару минут на высказывание всяких банальностей о том, какая для меня честь служить с ними, остаток дня оказался в моем полном расположении.
Устроиться в моем новом временном жилище было нетрудно; вся жизнь моя легко умещалась в одну сумку, и если честно, и не помню, чтобы у меня когда-либо было что-нибудь просторнее пары квадратных метров. Комната, которую мне предоставили, была значительно лучше той, что была у меня раньше, и мне ни с кем не приходилось ее делить. Так как этот корабль был всего-лишь транспортом для перевозки солдат, я просто швырнула сумку в углубление в стене, налила себе бокал амасека и провозгласила себя заселившейся. Несколько часов и бутылку амасека спустя вдруг оказалось, что я брожу по коридорам «Благоволения», немного в подпитии, за что наверняка заслужила бы парочку выговоров от начальства, поймай они меня. Не то чтобы я боялась, что меня поймают или заметят мое опьянение – найти кригца, который не умеет пить, так же легко, как Эльдар без раздутого эго.
Но все равно, я постаралась быть осторожной и все время держалась поближе к стенам и перилам. Мне было интересно посмотреть на другие полки на борту. В декларации было написано, что транспорт нес полки из Валхаллы, Кастафора и Талларна. Я была немного разочарована, что с нами не было солдат из Крига, но надеяться на это было бы ребячеством. Части были в спешке собраны, и подразделений Крига поблизости не оказалось. Наш транспорт был частью небольшой флотилии, которую срочно собрали, чтобы отправить на призыв о помощи из близлежащей системы, по крайней мере так я поняла. Нас пока еще не собирали для брифинга официально, но мне сказали, что для задания собрали подразделения, только недавно вышедшие из боя, что значило, что кому-то срочно нужны пехотинцы, и нет никого поблизости, чтобы помочь. Такое положение высоко стоит в списке самых нежеланных военных ситуаций, как раз за прогулкой по минному полю и жонглированием ручными гранатами.
Моя прогулка, как обычно, проходила без происшествий. У меня давно уже выработалась странная привычка долго ходить по случайным коридорам, с тех пор, как я была маленькой. Так как выходить на поверхность на Криге вряд ли желательно, мне оставались коридоры. В те часы, которые официально считались «ночными», свет в коридорах приглушался, чтобы то ли создать иллюзию ночи, то ли чтобы просто сэкономить энергию, пока девяносто процентов населения спит. Глухое эхо моих шагов, повторяющийся «тук-тук» из под подошв моих ботинок, это вызывало во мне ощущение знакомости и уюта. Да, это был не рокрит, но звук получался таким же глубоким и пустым, по которому я скучала с тех пор, как покинула дом.
Несколько раз я проходила мимо укромных уголков корабля, в которых заметила, что смешанный статус 597-го Валхалльского приветствуется не только мной, но и другими гвардейцами. Я постаралась не нарушать ничьего уединения. Император знает, солдату и так трудно получить хоть какую-то... близость, учитывая их адскую работу. Черт, есть большая вероятность того, что этих парочек не будет в живых к окончанию кампании, так зачем разрушать их последние шансы приятно провести время. Наверное, я даже им немного позавидовала. Я никогда особенно не сходила с ума по физической близости, но даже у самого стойкого слуги Его Величества иногда бывают потребности.
На полпути меня вдруг догнала вторая половина распитой мной бутылки амасека, и я начала сомневаться, закончится ли в итоге моя прогулка в постели, или же мне стоит найти тихий уголок и прикорнуть там, пока коридоры не перестанут вертеться. Тут я, должно быть, потеряла внимание, потому что следующее, что помню – как упала головой вперед. Не помню, как я умудрилась свалиться, но не удивилась бы, окажись, что какой-нибудь гвардеец натянул шнурок через коридор, чтобы развеять скуку (и несколько мгновений спустя этот факт подтвердился). Не сомневаюсь, хулиган видел мой полет. В любом случае, я не упала лицом вниз на палубу, потому что на полполете меня поймала пара крепких рук. Инстинктивно, конечно, я ухватилась за этого человека и, крепко держа его за руку, медленно вскарабкалась назад, на ноги. Падение заставило меня засомневаться, действительно ли я еще могу стоять.
– Вы в порядке, мэм? – немного тревожно спросил человек.
– Просто немного удивилась, – ответила я, пытаясь собраться. Подняв глаза, я обнаружила, что смотрю прямо в грудь человека в комиссарской шинели. Мне пришлось сильно согнуть свою шею, чтобы заглянуть ему в лицо. Не сомневаюсь, у меня на лице была написана ошарашенность, когда я поняла, что свалилась прямо в руки единственного человека на корабле, которого как раз-таки хотела избегать.
– Вы должно быть комиссар Авель, если я не ошибаюсь, – сказал Каин, поднимая с пола мою фуражку и протягивая ее мне.
– Как вы догадались, сэр?
– Ваши волосы.
– А, да, сэр... Мне это часто говорят, – ответила я, водружая фуражку на положенное ей место. Первое, что меня поразило в Каине, так это то, что какой же он, к фрагу, высокий! Он наверное привык возвышаться над другими людьми, но в нашем случае разница в росте была просто огромной, и я внезапно почувствовала себя очень, очень маленькой. – Я думала назначить встречу, чтобы мы могли обсудить, как нам лучше разделить обязанности.
Это была совершеннейшая ложь, вообще-то, потому что на самом деле я была бы только рада не попадаться ему на глаза еще несколько месяцев. Я с ужасом ждала нашей первой встречи, но и понимала, что если хочу, чтобы у меня действительно сложилась настоящая карьера, в конце концов придется встретиться с живой легендой. Перебирать инфопланшеты было довольно скучно и неинтересно, но к сожалению, мне там было комфортно. И когда я нервничала, мне очень часто хотелось вернуться за мой старый стол.
– Не нужно торопиться, мисс Авель, у нас полно времени, чтобы со всем разобраться, – заверил Каин, моментально успокаивая нахлынувший на меня было страх, что он рассердится за то, что я не нашла его сразу же, хотя тогда мне не приходило в голову, что он и сам не особо пытался со мной повидаться. – Должен признаться, я удивлен, что в 597-й назначили еще одного комиссара.
– Комиссар-генерал Хиггинс подумал, что это будет «шикарная идейка», «разбудить моего внутреннего героя» под вашим вдохновляющим руководством, – объяснила я, по какой-то странной причине старательно копируя дурацкий акцент комиссара-генерала, когда цитировала его слова, обращенные ко мне.
Истории о чувстве юмора Каина оказались правдой, потому что он улыбнулся моему маленькому представлению.
– Насколько я помню, Хиггинса трудно впечатлить, так что должно быть вы сделали что-то потрясающее, чтобы привлечь его внимание, – то мое дело, из-за которого я в результате оказалась в 597-м, от многих удостоилось похвалы, но мысль что и сам легендарный Каин может найти его достойным, меня немного взволновала... или же это был амасек, решивший нанести еще один удар.
– Да, сэр. Может когда у меня в голове немного прояснится, и я верну себе свои варповы ноги, я поделюсь с вами рассказом за стаканчиком амасека.
– Я приготовлю лучшую бутылку, – рассмеялся он и радушно хлопнул меня по плечу. Я содрогнулась, коридор резко дернулся, и меня вырвало прямо ему на ботинки.
***
Ну, или Каин был человеком безграничного терпения, или же мысль обо мне, жалко сидящей за столом и счищающей рвоту с с его ботинок, словно курсант, наказанный учителем, заставила его испытать ко мне жалость, потому что как бы я не пыталась взять на себя вину за случившееся, он ничего со мной не сделал. Он настоял на том, что я не первый комиссар, сделавший спьяну какую-нибудь глупость, как, например, забрести в вражеский лагерь, и что мне просто следует об этом забыть. Думаю, он зачем-то хотел меня успокоить; может быть счел, что последний груз, что ему был нужен – висящий на шее саморазрушающийся комиссар, впавший в отчаяние от своей непригодности. Или же он знал, что бессмысленно будет сбрасывать бумажную работу на комиссара, который сообразить ничего не может, не то что заниматься делами. В любом случае, каковы не были бы его намерения, он все-таки смог уберечь остатки моей веры в себя от окончательного уничтожения.
В противоположность распространенному убеждению о комиссарах, мы такие же люди, как и все остальные, и тоже можем совершать такие же ошибки, как любой простой солдат, медик или клерк, перебирающий инфопланшеты. Подбадривание Каина, вернее, следует сказать, постоянно повторяемые подбадривания Каина, в конце концов вернули меня в рабочее состояние, и я смогла сосредоточиться на навалившихся на меня важных делах, которые в тот момент заключались в том, чтобы добраться до постели и отрубиться, и дело это оказалось нетяжелым.
Следующие несколько недель я тщательно постаралась держаться как можно дальше от Каина, не потому что боялась, а потому что мне следовало убедиться, что я полностью пришла в себя, прежде чем снова вторгнусь в его хрупкий мирок. Я занималась любой бумажной работой, которую Каин находил любезным отправить мне (то ли чтобы укрепить мое хрупкое эго, то ли чтоб разгрузить свое время, догадывайтесь сами). В противоположность тому, как я наверное вам себя тут нарисовала, я вовсе не была глупо лепечущей идиоткой, недостаточно уверенной в себе, чтобы глаза от пола отрывать. Будучи кадетом в схоле, я была просто воплощенной уверенностью в себе. Легко было в себя верить, когда жизнь твоя не висит на грани, и когда у тебя рядом целая команда вооруженных кадетов, готовых прикрыть тебе спину. И я была уверена в себе в те эти годы, когда мне приходилось тяжело учиться и отбиваться от кадетов с играющими гормонами своей Палкой Целомудрия (также известной, как шоковая дубинка).
К тому времени, как мы снова встретились с Каином, я начала чувствовать, что старая, уверенная в себе я начала возвращаться. Это было много недель спустя, когда я уже поближе познакомилась с солдатами полка и начала потихоньку чувствовать себя частью подразделения, и хоть и той его частью, за которой с подозрением наблюдали, я по крайней мере не получала холодного приема (нет, я и не думала тут шутить над Валхаллой). Я была уверена, что мои сомнения снова подымутся, когда мы прибудем к цели назначения, захолустной планеты под названием Адумбрия, которой не повезло огрести от безумия поклоняющихся Хаосу еретиков. Я-то надеялась, что моя первая кампания будет связана не с чем-то настолько жутким, но если об этом как следует подумать... Да все было бы жутким, от зеленого океана орков до пугающей до тяжести в штанах техномагии Тау или Эльдаров (и, согласно Каину, нескольких других вариантов, о которых я тогда не догадывалась, за что должна была благодарить Императора каждый день). Адумбрия должна была стать той еще задачкой, и не только потому, что Лорду-Генералу ставилось целью защитить целую планету силами всего пяти полков и всех СПО, что они смогут собрать нам на помощь (и будут они больше обузой, чем подмогой). Вторжение с орбиты означало, что у нас было полно земли, которую следует защищать, и при этом мало солдат, чтобы это сделать. Тот факт, что большая часть населения Адумбрии селилась на узкой полосе, сохраняющей приятную для жизни температуру, означал, что за пределом полярного круга было не много пунктов, которые следовало защищать. Нашим силам придется работать в режиме реагирования, к чему любой разумный офицер относится так же отрицательно, как к предложению второму парню на дуэли сделать первый выстрел.
– Она избила другого солдата! – настаивала я при виде удивительно индифферентной реакции Каина на мой отчет о случившейся в комнате отдыха драке, в которой поучаствовала капрал Маго из нашего полка. – Она до полусмерти его избила.
Я сидела в маленькой комнатке, что служила ему кабинетом, напротив великого комиссара, который, похоже, больше интересовался своей чашкой танны, чем нашей дискуссией. Добраться до комиссара само по себе оказалось делом не из легких, так как казалось, он стратегически разработал планы, ограждающие его от желающих аудиенции. Когда я впервые пришла, ординарец комиссара, странный человек по имени Юрген, от которого несло, как из подмышки орка, сказал, что Каин занят. Несмотря на то, что мне было сказано прийти в другое время, я настаивала на том, что подожду, пока Каин освободится, прямо в прихожей. Вони было достаточно, чтобы прогнать любого, но к счастью, у меня с собой был мой противогаз (все уроженцы Крига всегда носят их при себе, где бы ни находились), так что я была готова к ожиданию. Только когда Каин вызвал ординарца с свежим чаем, я обнаружила, что этот человек вообще ничем не был занят! Я понимала, что он не конкретно меня избегал, но все равно чувствовала себя оскорбленной.
– И довольно эффектно, если отчеты говорят правду, – ответил Каин, беззаботно попивая танну. Я пришла к Каину на самом деле чтобы разузнать его мнение, прежде чем самой назначить наказание, потому что была первым комиссаром, прибывшим на место события. Но вместо этого Каин воспользовался своим старшинством и отобрал у меня дело. – В любом случае, я придерживаюсь своего первоначального решения.
– Выговор и возвращение к службе? – риторически спросила я, чуть не пролив несколько капель из собственной чашки, которую Каин мне так любезно предложил, несмотря на то, как я себя в прошлый раз скомпрометировала. Мое первое впечатление от напитка было так себе, и Каин сказал, что это ожидаемо, но я держала чашку и продолжала из нее время от времени отпивать, чтобы быть вежливой. – Сэр, но вы просто напросто позволяете ей выйти сухой из воды. Как это отразится на дисциплине? Да это же практически нарушение вашего служебного долга.
Я тут же пожалела, что позволила этим словам сорваться с языка. Когда имеешь дело с другими комиссарами, есть линии, которые пересекать нельзя, а я сейчас через такую просто-напросто перепрыгнула.
– Надеюсь, это не было обвинением, комиссар Авель, – медленно ответил он, и осторожно положил руку на рукоятку лазпистолета, – потому что такими обвинениями не следует разбрасываться, особенно когда речь идет о старшем комиссаре. – он бросил на меня то, что я позже буду знать как «второй по устрашительности особый комиссарский взгляд». Сработало что надо, скажу я вам, и я тут же начала лепетать извинения так быстро, будто сам Хорус гнался за мной.
– Простите, комиссар, я не это имела в виду. Я просто... Я не понимаю ход ваших мыслей, сэр. Он снова мне улыбнулся, как будто давая понять, что никогда и не думал мне угрожать, как секунду назад. Это странным образом напомнило мне о моих кадетских годах, и мне показалось, что Каин превращает все это в какой-то урок для меня.
– Ариэль, быть комиссаром – это не только носить забавную шапку, красный кушак и проделывать дырки в недисциплинированных гвардейцах. Наша работа состоит в том, чтобы следить как за результативностью подразделения к которому мы причислены, так и за их боевым духом. Наказывая солдат за каждое легкое нарушение, вы не позволите боевому духу долго оставаться на высоте. Они будут вас уважать... Но и в то же время они будут вас бояться, и когда солдат начинает вас больше бояться, чем уважать... Ну, в таких случаях появляются черные кресты. Уверен, вы и сами слишком хорошо об этом знаете.
И вот тогда словно включился свет, и я все поняла. Он наверняка изучал мое дело, и нашел замечание об отце, чья великолепная карьера прервалась, когда один гвардеец дружески постучал его по спине лазганом. Долгое время я злилась на обычного солдата за эту смерть, пока наконец не выросла и не поняла, что это была не только его вина. Мой отец был невероятным гадом. Комбинация его абсолютной преданности букве закона и взрывного темперамента приговорила его к быстрой, тяжелой и заслуженной смерти. Я поклялась не совершать таких ошибок, когда присоединилась к комиссариату, но за последние годы как-то смогла прийти к убеждению, что подобная тактика имеет смысл. Я сказала Каину, что он смог бы стать великолепным наставником, когда устанет от должности фронтового комиссара, и он почему-то рассмеялся, будто решил, что это какая-то интересная шутка.
– Сама я не планирую такой отставки, но эта работа – довольно трудная задачка. Не очень легко насаждать в солдатах дисциплину, когда большинство из них смотрит на тебя и не знают, то ли пожалеть меня, то ли защитить, то ли возбудиться.
– Это поэтому вы носите с собой маску? – спросил Каин, имея в виду противогаз, что свисал с моей шеи. И правда, я надела его, когда спорила с капралом Маго. Когда у тебя нет преимущества высокого роста, приходится использовать все, что угодно, чтобы как-то побольше себя расчеловечить, например с помощью черной резиновой маски с зеркальными линзами вместо глаз, отлично выходит.
– Есть такая поговорка, про то, что вы можете вытащить девушку с Крига... – ответила я, нервно подергивая маску. – Как вы это делаете, сэр? У вас как будто это так легко получается.
– Жульничество, обман, мошенничество, измышления, манипуляция, бегство с поля в полном ужасе, а потом вранье и сказки.
Я громко расхохоталась на его ответ, потому что представила себе Героя Каина, бегущего прочь от орды ксеносов, размахивающего руками и визжащего, и эта мысль приятным утренним ветерком развеяла все мои опасения. Мне пришлось поставить чашку на стол, потому что я могла пролить ее содержимое.
– Ариэль... Я просмотрел ваши старые записи, вы были прекрасным кадетом и подающим надежды комиссаром, но почему-то пропали в болоте бюрократии. Если вам действительно нужна моя помощь, то вам придется довериться моим советам, какими бы абсурдными они не казались.
– Так точно, сэр.
– Хорошо, – сказал он и протянул мне несколько планшетов данных. – И мой первый совет – заполните эти формы.
И снова я спросила себя, действительно ли он предлагает мне помощь, чтобы показать мне, как добиться успеха, или же просто хочет свалить на меня всю работу. Да, у него был ординарец, чтобы многое делать за него, но то, что действительно требовало внимания комиссара, теперь легко можно было перекинуть мне. Но эта была недорогая цена, если он выполнит свои условия сделки, так что несмотря на несерьезность его тона, я забрала планшеты и пообещала, что разберусь с ними к концу дня.
Когда я уловила приближение мерзкого запаха Юргена, мне почти захотелось снова нацепить противогаз, но я твердо оставила ее там, где есть. У меня было ощущение, что мне теперь придется часто вертеться вокруг Юргена, так что лучше привыкнуть, чтобы меня не тошнило на поле боя. Этот вонючий ординарец сказал что-то о комиссаре Бежье, и судя по едва слышному вздоху Каина, этот парень Бежье был ему так же приятен, как орочий помет.
– Старый друг? – спросила я.
– Недостаточно старый.
– Кажется, один из моих наставников рассказывал что-то об одном маленьком мерзком ханже по имени Бежье. Вам знаком комиссар по фамилии Хашмин?
– Хашмин… Да, я его помню. Он теперь наставник? Я думал, этого вечно пьяного бабника уже расстреляли за трусость. Он все еще носит тот свой непристойно огромный лазпистолет? Я понимающе улыбнулась, достала свой лазпистолет из кобуры и с громким стуком, заставившим вздрогнуть чашку танны Каина, уронила на стол. Выражение удивления пробилось из под обычной маски спокойствия комиссара, когда он пялился на оружие с таким видом, будто его подбросил сам Император.
– Святой Император, да у Астартес пушки поменьше.
Конечно, он преувеличивал. Этот лазпистолет был размером с хороший хеллпистолет, но содержал больше зарядов, спасибо установленным дополнительно капсулам. Дополнительные охлаждающие ячейки и удлиненное дуло прибавляли ему массы, но я уже привыкла к этой глыбе и могла управляться с ним как лихой стрелок, каким я, кстати, и была. Я объяснила Каину, что мой преподаватель с такой радостью избавился от своего великолепного лазпистолета не только потому, что я была одним из его самых любимых учеников (по причинам, которые мне не очень нравились, но я не собиралась отвергать все те плюсы, что давало это положение), но и потому, что стреляла лучше всех в схоле (по крайней мере в то время). В нем хватало энергии, чтобы проделать дыру в Астартес, по крайней мере, теоретически. Я еще несколько лет не имела возможности эту теорию проверить.
– Чертовски огромную штучку вы тут таскаете, – заметил Каин, осторожно подняв оружие и внимательно разглядывая каждую деталь. Может быть это была не самая элегантная вещь на свете, из-за дополнительных конденсаторов и армированных пластин по корпусу, он казался грубым изделием орков, но недостаток красоты компенсировался силой и мощью.
– Несет на себе весь Его Божественный Гнев, сэр.
– А так же дополнительные конденсаторы, как я вижу. Кажется несколько громоздким, если позволено это сказать. Что вы будете делать, если враг подберется ближе?
– Эхм, пну его по яйцам, сэр? С другими кадетами хорошо срабатывало. Он коротко хохотнул, прежде чем протянуть мне мой лазган.
– Не думаю, что с орком такое сойдет.
– Ну, у меня есть еще один пистолет, – объяснила я, достав его из кобуры на левом бедре и положив его на стол. В отличие от огромного лазпистолета, мой стандартный лазерный пистолет был намного меньше и куда привычнее на вид. Если бой совсем уж плохо обернется, я спокойно смогу использовать одновременно оба. У меня был и цепной меч, где-то в моих вещах, но даже Каин рассмеется мысли о том, как старая добрая я пытаюсь махать им дольше пары минут. Если мне нужен был настоящий шанс набрать достаточно выносливости, чтобы с ним управляться, мне следовало бы побольше тренироваться. К счастью, впереди было достаточно долгих перелетов через варп, чтобы убить время.
И хотя я едва выпила и половину чашки танны, я решила, что пришло время и честь знать, и вернуться в свою каюту, чтобы начать работать над планшетами, которые Каин мне столь бесцеремонно всучил. Но прежде чем я успела откланяться, снова из приемной вынырнул Юрген, и за ним шла молодая женщина в гвардейской форме. Я увидела шрам от ожога на ее щеке и прежде чем с его помощью вспомнила ее имя, Юрген представил ее как капрала Пенлан.
– Простите, что прерываю, комиссары, но меня к вам послала полковник Кастин, – объяснила Пенлан, после того, как нам обоим отсалютовала. Но прежде чем она смогла передать послание, ее взгляд упал на мой лазпистолет, все еще лежащий на столе. Она издала восхищенный свист, пробормотала что-то похожее на «круто» и подняла его. Передо мной ярким воспоминанием промелькнуло то чувство восторга и благоговения, когда я впервые увидела лазпистолет своего отца на его рабочем столе. Я даже вспомнила его слова в тот момент, когда схватила его: «Не трогай, а то отстрелишь себе глаз этой штукой».
Жаль, что Пенлан этого никто не говорил, особенно учитывая, что мой «стандартный лазпистолет» был уже не таким уж стандартным после того, как я специально облегчила спусковой крючок. Раздался треск ионизированного воздуха, и последним, что видел мой левый глаз, была ярко-красная вспышка лазболта, срикошетившего от стены и повалившего меня. Следующие несколько минут я прошли как-то смутно, хотя я помню, как вопила страшные ругательства, а кто-то рядом со мной в панике звал медиков. На этом мое участие в адумбрианской компании бесцеремонно оборвалось. И так я получила первый из множества шрамов, что обрела на службе под началом Героя Империума.
|
1817
1
