|
Тяжелая дверь бункера со скрипом отъехала в сторону, и фильтры шлема спешно затемнили ударившие в глаза космодесантнику лучи солнца. Сделав пару шагов, Пелагий Проксимо замер, почувствовав, как быстрее начинают биться сердца. Хорал пылал. Чёрные от копоти, изуродованные чудовищной силы ударной волной остовы некогда прекрасных зданий торчали к небу, словно тощие руки чумных больных, просящие у небес милости. Горячий сухой ветер трепал языки пламени, лижущие чудом уцелевшие стены, отовсюду доносился грохот обваливающихся крыш и трескавшегося кирпича.
- Нет... Это не истваанцы. - пророкотал он подошедшему и остановившемуся рядом апотекарию Ромулу, - только флот Воителя может обладать такой разрушительной силой в этой Императором забытой дыре.
- Нас предали? - уже зная ответ, спросил Ромул.
- Собственный Отец... - Пелагий сжал зубы так, что на висках вздулась вена, а к лицу прилила кровь. Произошедшее не укладывалось в его мозгу, а дух Пожирателя Миров настойчиво воззвал к возмездию.
Словно бы ответом на его мысли со свистом ветра смешался новый звук. Над горизонтом впереди появились бело-голубые силуэты «Грозовых Птиц» их легиона, расчерчивающие пепельно серые небеса выбросами двигателей. Огненный дождь обрушился на покидавших бункеры Астартес, в тот же момент сразив несколько воинов.
- В укрытие! - Заорал Пелагий своему отделению, и его бойцы, как и бойцы других отделений, бросились исполнять приказ. Корабли, просвистев над их головами, тем временем пошли на второй заход.
- Крупнокалиберные орудия! Открыть ответный огонь! - Скомандовал по воксу капитан Эрлен, и Пелагий дал отмашку орудийному расчёту, не покидавшему бункера. На встречу вновь обстреливающим космодесантников кораблям устремились снаряды автопушки. Проксимо прижался к стене убежища, пока звено штурмовиков раз за разом поливало их позиции огнём. Повсюду раздавались исполненные ненависти крики воинов, раненых или убитых вероломными предателями. Один из бойцов Пелагия упал с оторванной рукой, пока бежал с позиции на позицию. Половина его грудной клетки превратилась в кровавое месиво.
Спустя несколько долгих минут ожесточенного грохота пушек ведущий штурмовик завис над землёй в трёхстах метрах к востоку. Когда трап опустился, поле боя огласил протяжный звериный рёв. С оглушительным грохотом сам примарх Ангрон выпрыгнул из корабля и, словно ужасный бог войны, принялся молниеносно и методично кромсать своих сыновей. Его доспехи сияли золотом, кровавым пламенем развевался плащ и ни один выстрел не мог причинить ему вреда.
Вслед за примархом корабли покидали сотни и тысячи Пожирателей Миров. Едва ступивши на поверхность, они выхватывали свои топоры и мечи и с оглушительным рёвом бросались на бывших братьев. Пелагий вышел из своего укрытия — на него и на его отделение неслись десятки изменников. Биение сердец в ушах превратилось в настоящую дробь, заглушая все остальные звуки. Жажда убийства затуманила его разум, превратив в жестокое животное. Все сомнения и сожаления остались в стороне. Лишь одна цель занимала его мысли — уничтожить врага, кем бы он ни был; лишь одно слово стучало в висках — Смерть! Смерть! Смерть! Особый имплант Пожирателей Миров, «Гвозди мясника», призванный повышать агрессию, делал своё дело. Издав громогласный боевой клич, сержант выхватил цепной меч и со всех ног рванул на встречу противнику, стреляя из пистолета. Бегущий первым изменник упал с развороченным черепом. Убийство, словно глоток прохладной чистой воды, наполнило тело сержанта силой, и время будто замедлилось. Прямо на встречу ему неслись ещё враги.
Пелагий поднырнул под ревущим топором и в то же мгновение перерубил его хозяину ногу. Разогнувшись, он с размаху вонзил гудящее лезвие своего меча прямо в горло противника. Свежая кровь окатила лицевую часть его шлема, и, казалось, даже сквозь доспех Пелагий почувствовал её теплоту. Он упивался убийством краткий миг, пока ему опять не пришлось блокировать удар. Ухватив оппонента за запястье, он дёрнул его на себя и насадил животом на меч. Визжащие лезвие, проломив керамит, с хлюпаньем ворвалось во внутренности предателя. Оттолкнув слабеющее тело в сторону, Пелагий сошелся в недолгой схватке с противником в рогатом шлеме. Ловким молниеносным движением отрубив ему обе кисти, сжимавшие рукоятку топора, Проксимо размахнулся вновь и снёс врагу голову, окропив свой доспех целым ливнем красных капель. Снова и снова уводя выпады изменников в сторону, раз за разом пронзая их тела, Пелагий потерял счёт времени и количеству убитых, и лишь кровь, всё гуще покрывавшая его броню, имела значение в эту минуту. Выпад, уклон, выпад, блок, размах, шаг влево, ещё размах, уклониться, удар... Он был признанным мастером ближнего боя, во всей роте с ним мог потягаться разве что капитан, и теперь он в очередной раз доказывал Пожирателям миров чего стоит. Только ставкой теперь была не честь, а выживание. Врагов, меж тем, становилось всё больше. Перерубив очередной позвоночник, Пелагий не без усилия прогнал с разума пелену ярости и осмотрелся: было смутно понятно, кто брат, а кто враг, в этом вихре бело-голубого керамита, но по нестройным столбцам информации шлема он понял, что потерял уже половину взвода. Каждый воин сражались с двумя, а то и с тремя противниками. Они проигрывали.
- Пелагий! - проорал апотекарий Ромул в десяти метрах, сталкивая обмякший труп со своего меча ногой, - Нужно отступить! Ангрон нас всех уничтожит!
- В бездну отступление! - рявкнул Пелагий в ответ и вновь схлестнулся с подоспевшим предателем. На наплечнике у него был выгравирован странный символ, которого сержант раньше никогда не видел. Предатель приглушенно рычал, совсем как зверь, и как зверь дрался, но Пелагий вновь оказался сильнее и, увернувшись от замаха меча, выстрелил увлекаемому оружием противнику в затылок, пробив насквозь шлем и голову и оросив изрытую выстрелами землю мелкими брызгами крови и сероватыми ошметками мозгов. В следующее мгновение рядом с ним грохнулся боец по имени Густав с развороченной тяжелым болтом грудной клеткой. За первым снарядом понеслись десятки новых. Окинув быстрым взглядом пространство перед собой, сержант увидел взобравшегося на крышу бункера массивного Астартес с тяжелым болтером, изрыгающим огонь, и ещё двоих, устанавливающих автопушку. Если изменники развернули тяжелые орудия, то выбора не было. Едва не взревев от досады, Пелагий скомандовал: - Отделение Проксимо! Отходим!
Бойцы, поспешно выходя из своих схваток, короткими перебежками двинулись в сторону города. Они вскидывали болтеры и отстреливались от всё прибывающих предателей. Свистели болты, грохотали взрывы, над полем боя смерчем носился оглушительный рев Ангрона, ни на секунду не останавливающего свой танец смерти. А Пелагий и его отделение всё удалялись от очага бойни, и десятки бывших братьев преследовали их. Тирейн упал с оторванной взрывом гранаты ногой. Он разрядил во врагов ещё одну обойму, пока те не окружили его и не начали методично расчленять своими ревущими топорами и мечами. Мысленно провожая брата в последний путь, Пелагий отцепил с пояса гранату и швырнул её в толпу шакалов, что окружили Тирейна. Раздался хлопок, и оторванные части их тел устремились в полёт, густо орошая окружающих кровью и внутренностями.
Спустя несколько минут оставшиеся в живых бойцы Пелагия один за другим ступали в тень переулков Хорала. Посылая в преследовавших их предателей болтерные очереди, они спешили затеряться среди руин и выйти из зоны огня. Сквозь фильтры шлема пробивался стойкий запах горелого пластика и плоти, а подошвы сапог то и дело с треском размалывали сухие кости в пыль. Пространство вокруг по-прежнему полнилось рёвом тысяч глоток, скрежетом цепного оружия и грохотом нескончаемых взрывов. Подняв на ноги сбитого с ног взрывом Честа, Пелагий прокричал:
- Не останавливаться!
- Куда мы идём? - укрывшись за потрескавшейся колонной, крикнул Ромул.
- Не знаю, - отозвался Пелагий и пустил пару болтов навстречу преследователям, - Главное — подальше от этой бойни! Постараемся затеряться среди руин, может, встретим кого-нибудь из наших братьев.
Ромул кивнул, и оба возобновили побег.
Грохот и рёв позади стали стихать, улочки становились уже, а солнце, едва пробивавшееся сквозь серую завесу дыма, клонилось к закату. Остатки отделения Проксимо позволили себе остановиться только спустя несколько часов погони. Они остановились в небольшом, сокрытом с трёх сторон стенами, дворике под открытым небом и окопались там, опрокинув почерневшие и потрескавшиеся скамьи и соорудив из них баррикады. Преследователи погибли или повернули назад, а спустя какое-то время небеса расчертили полосы выбросов двигателей возвращавшихся на орбиту «Грозовых птиц».
С трудом погасив бешенный бой крови в ушах и в висках, Пелагий, тяжело дыша, присел на покрытую бетонной крошкой землю, опёрся спиной на стену здания и окинул своих бойцов взглядом. Кроме него, осталось всего четверо: Ромул — апотекарий, двое рядовых, Чест и Дуэйн, а так же специалист по тяжелому вооружению, ветеран Жак. Они выглядели измотанными и подавленными, Дуэйн, к тому же, был ранен. В его правом наплечнике зияла дыра, залитая кровью. Подошедший Ромул хлопотал над раной. Бойцы были измазаны кровью и грязью. Пелагий снял шлем и остекленевшими глазами оглядел самого себя — его нагрудник и лицевой щиток шлема были залиты кровью ещё гуще, чем у других — он больше походил на легионера Тысячи Сынов, чем на Пожирателя Миров. С остервенением он принялся соскабливать с доспеха высохшие корки. Кровь. Кровь предателей. Такая же, как его собственная кровь. С новой силой вскипела в нём ярость и жажда отмщения, накатило осознание всего произошедшего. Он видел, как жуткие топоры Ангрона погружались в плоть его братьев, как искаженные первобытной ненавистью оскалы изменников вгрызались в мускулы доблестных воинов, положивших свои жизни за дело Императора. Ангрон — предатель. Отец — предатель. От негодования, от ненависти и обиды Пелагий приглушенно зарычал. Ему хотелось биться головой о землю и грызть её зубами от понимания, что его и его братьев пустили в расход из-за верности принципам Империума. Не укладывалось в голове, как некогда доблестный, честный, Великий воин Ангрон дерзнул плюнуть в лицо этим принципам и ударить в спину! И Воитель, даже сам Воитель, Хорус Луперкаль, пошел не предательство! Ведь не мог же Ангрон лично решиться на уничтожение десятков тысяч Астартес разных легионов. А Фулгрим, а Мортарион? Выходит, и они грязные предатели? Эти выводы, просто немыслимые и невозможные, не умещались в охваченном злобой мозгу космодесантника. Зачем они свершили это? Что сподвигло величайших воинов Галактики предать своих сыновей и пойти против дела отца? Уже не важно. Пелагий гневно сплюнул на землю и вскочил с места.
- Братья. Вы все это видели. Вы видели всё то вероломство, всю ту трусость, с какими на нас обрушился предатель Ангрон. Я уверен, что и Воитель, и Феникс, и Мортарион замешаны в этой измене. И я не намерен больше считать себя частью легиона, который нарушил свои клятвы и опорочил свой стяг. Пожирателей Миров, таких, какими мы их знали, больше не существует. Теперь это свора обезумевших псов, подвластных самому злобному и самому безумному псу — Ангрону. Я отрекаюсь от некогда своего легиона. Вы со мной, братья?
Бойцы, не раздумывая, молча кивнули своему командиру. В их налитых кровью глазах читалась та же ярость, что глодала и его душу.
- Но что же мы будем делать, Пелагий? - поднимаясь земли, спросил Чест, - мы заперты на этой планете блокадой. Мятежники в любой момент могут вернуться и вырезать нас и других лояльных Астартес, которые, возможно, выжили.
- Если они вернутся и найдут нас, то мы продадим свою жизнь настолько дорого, насколько сможем, - хищно оскалившись, ответил сержант, - но я не намерен просто сидеть и ждать смерти. Предатели должны понести наказание. Мятеж такого масштаба не долго будет оставаться незамеченным, но нельзя полагаться на удачу. Если предатели высадятся снова, то у нас появится шанс вернуться на орбиту. Я хочу покинуть эту систему и направиться к ближайшей имперской колонии, с которой можно будет отправить сообщение на Терру и предупредить их о восстании. Воитель не должен остаться безнаказанным.
- Тогда нам нужно будет незаметно угнать любую «Грозовую птицу» и найти как можно менее приметный корабль. - сказал Ромул, - Я думаю, мы сможем найти там поддержку среди экипажа. А если не сможем... - он похлопал себя по бедру, на котором в измазанных ножнах висел пиломеч.
Пелагий кивнул.
- Дождёмся изменников. Если они рассредоточатся по городу в поисках уцелевших — мы постараемся пробраться между ними к шаттлам. А сейчас нам нужно отдохнуть и многое обдумать. Космодесантники разошлись по импровизированному лагерю. Разжигать костёр не рискнули — велик был риск обнаружить себя. Пелагий, уставившись на звёзды, рассеянно бродил закованной в перчатку ладонью по короткому чёрному ирокезу на угловатой голове. Добравшись до затылка, рука остановилась на штырях, торчащих из черепа чуть пониже. Сержант невесело ухмыльнулся. Благодаря этим гвоздям Пожиратель Миров становился безумным животным каждый раз, учуяв запах крови, услышав далёкий лай болтеров или просто подумав об убийстве. Дар и проклятие, принесённое Примархом в легион, сковавшее всех их воедино кандалами слепой ненависти. Теперь, после того, как эта ярость была обращена братьями против братьев, она не казалась тем праведным орудием, коим оставалась до недавнего времени. В бессилии Пелагий схватился за имплант. Ему хотелось вырвать его с мясом и порвать наконец все связи с предателями, но оказавшийся рядом Ромул придержал брата за запястье:
- Не торопись, Пелагий. Ты же знаешь, что это убьёт тебя.
- Я не хочу более терпеть эти треклятые железяки в своей голове. Ты же знаешь их искушающий шепот...
- Да, знаю. Соберись, сержант. Ты нам нужен. У нас ещё много работы.
Пелагий тяжело засопел, но кивнул. Ярость клокотала в нём, гоняя кровь по телу с удвоенной скоростью. Ему хотелось рвать и метать, но он не позволил себе этого. Не имел права позволить. Он встал на колени, как для медитации, и прибег к ментальным упражнения, с помощью которых космодесантники обучены заглушать боль. Он сомкнул веки и впал в транс, заменяющий Астартес сон.
|
1170
0
